-«Эй, давай спускайся. Мне не очень - то хочется лезть за тобой»- крикнул я, привлекая внимание старика. Тот на секунду замер, а затем прицельно бросил в меня булыжник.
-«Дух войны, если это ты, то не слишком удачно ты изображаешь безумца. Уж поверь, я их навидался на своем веку. Слезай, иначе будет только хуже». У мужчины закончились камни, и он принялся плеваться в меня. В очередной раз попытавшись плюнуть, он едва удержался на ветка, схватившись в последний момент за нее и задрыгав ногами в воздухе. Он начал плакать, что - то мыча себе под нос. А может эти двое и вовсе не имеют никакого отношения к испытанию? С чего я вообще взял, что пожилой человек с ребенком единственные обитатели здешнего мирка? Нужно узнать у Лота, знает ли он еще кого - то живущего поблизости. Я обернулся к мальчонке и замер. Он молча наблюдал за всем этим, а на его лице появилась нехорошая ухмылка, словно ему нравилось наблюдать за страданиями старика. Я внимательно вгляделся в ребенка, пытаясь найти хоть какую- то подсказку. С виду обычный парнишка, таких бегают миллионы по грязным дорогам мелких городов. Вот только меня смущали его глаза. Яркие, с синеватым оттенком, острый внимательный взгляд, прожигающий, казалось, саму душу. Парнс все продолжал бегать, спотыкаясь и снова поднимаясь, задаваясь новыми криками на непонятном мне языке. Я бросился к Лоту, схватит того за грудки.
-«Я нашел тебя, Голлот. Можешь не прятаться больше»- прокричал в лицо парнишке. Ребенок удивленно поднял брови, глядя на меня.
-«Дядя Сат, вы о чем? Какой Голлот? Я Лот. Отпустите меня, пожалуйста»- он принялся хныкать, пытаясь вырваться, но духу больше меня не провести.
-«Успокойся, тебя выдали глаза. Твои нечеловеческие глаза»- радостно вбил я последний гвоздь уверенности в его крышку гроба. Мальчишка перестал дергаться, изобразив ту самую жуткую улыбку.
-«Ладно, спектакль окончен»- громогласно произнес дух, исчезая из моих рук. В избушке остался я и Парнс.
-«Второе испытание пройдено, осталось последнее - испытание веры»- хрипло добавил Голлот.
-«Постой, кто этот несчастный»- спросил я, указывая на старика.
-«Еще один охотник за счастьем. Он провалил свое испытание, поэтому его разум навсегда остался здесь».
-«Великий дух войны освободи несчастного. Мне кажется, старик уже получил свое сполна».
Что ж, попробовать стоило, спокойно наблюдать за мучениями этого безумца я не мог. Ответа не было довольно долго, вероятно Голлот размышлял, как поступить. Наконец послышался его голос.
-«Что ж, смертный, считай это моим подарком тебе, за то, что тешишь меня своим присутствием. Он свободен».
После этих слов, раздалась яркая вспышка и Парнс оказался внизу с нами, стоя босиком на еловых иголках. Он поднял на меня свой взор, но на этот раз не безумный, а вполне ясный.
-«Спасибо незнакомец. Я здесь уже несколько десятков лет, мне не удалось пройти испытания духа и за это был справедливо наказан. Ты освободил меня и моя благодарность не знает границ. Надеюсь, ты выполнишь все задания и получишь то, ради чего пришел сюда».
После этих слов образ старика начал таять передо мной, становясь с каждой секундой все бледнее и бледнее. Спустя минуту я остался один, лишь деревья составляли мне немую компанию. Осталось последнее испытание, последний шаг к победе, последний рывок к финишу этих мучений.
-Голлот, я готов»- произнес я в пустоту. Послышался знакомый гнусный смех, вокруг снова все померкло, окутываясь липкой темнотой.
-«Вперед, Сатиндор. Если ты победишь - награда будет поистине щедрой».
-«Что от меня требуется?». Испытание веры...Веры чего? В себя? В прогнивший до основания мир? В войны и убийства? Вариантов были тысячи, поэтому мне пришлось ждать ответа от духа.
-«Ты все поймешь, смертник. Просто будь готов к этому»- затихая, сказал он. Вот и все, никаких объяснений к чему быть готовым и как действовать. Голлот просто исчез, предоставив меня самому себе. Вспыхнул яркий свет и на этот раз я оказался в тюремной камере. Каменные стены были покрыты грязным липким мхом, с полотка капала вода, отдаваясь гулким эхом внутри помещения. Передо мной была ржавая решетка, на которой остались глубокие царапины от чьих - то когтей. За пределами камеры царила кромешная тьма. Мои попытки разглядеть хоть что- то были заранее обречены на провал.