- Уже зафрахтовала самолет. Если желаете, можете лететь со мной.
- Не знаю... Может, и вправду воспользоваться твоим приглашением?
- Только скажите, сколько с вами будет сопровождающих.
- Двое или трое. Когда вылетаешь, завтра?
- Послезавтра утром.
- Хорошо. Еще созвонимся.
Лайнер разогнался по бетону взлетной полосы и нырнул белесый кисель облаков.
- Ира, подай мне кофту, - попросила Бачурина спутницу-секретаря, едва на табло загорелась надпись, разрешающая вставать с мест.
- В салоне ведь тепло, - заметил Царедворцев, усаживаясь в соседнее с Татьяной кресло.
Когда Бачурина привстала, чтобы надеть длиннополую вязаную кофту, Иван Осипович скользнул взглядом по ее фигуре, пытаясь найти признаки беременности. Вроде появился небольшой живот. Или просто поправилась от малоподвижного образа жизни? Академик не был специалистом в этих вопросах. Он взял книжку, лежащую на столике.
- Вадим Охотников, "Исповедь палача". Я слышал об этом романе. Бестселлер года.
- Взяла полистать в дорогу. Газеты утверждают, что автор был одним из самых квалифицированных киллеров, на счету которого несколько громких убийств.
- Помню, как в новостях сообщалось о гибели этого Охотникова в перестрелке, когда его пытались арестовать. Но я не знал, что он еще и писатель. И как вам роман - понравился?
- Любопытно было узнать психологию палача. Правда в "Исповеди" особых откровений я не обнаружила. Возможно, Охотников лучше владел пистолетом, чем пером. Впрочем, я небольшой специалист в этих вопросах.
Над Италией сплошной облачный покров, укрывающий Европу, наконец, остался позади самолета. Внизу засверкало Средиземное море.
- Я боюсь завтрашнего дня, - призналась Татьяна.
Иван Осипович повернулся к Бачуриной, взял узкую женскую ладонь в свои большие руки, похлопал ободряюще, не находя нужных слов.
- Будто вместе с дядей Константином похоронят последнее воспоминание о той беззаботной жизни, которую я вела до смерти Великого.
- А для меня похороны друзей, - вздохнул Царедворцев, - как верстовые столбы. Чем ближе к концу пути, тем они чаще. Значит скоро и мой черед. Ты слышала, что умер Гуковский? Кажется, вы встречались?
- Всего два раза, - машинально ответила Бачурина, погрузившись в какие-то свои мысли. И в свою очередь спросила: - Вы были знакомы?
- Встретились, где обычно встречаются старики. У врача. Потом были в одном санатории, иногда перезванивались.
На изумрудной глади моря появились светлые пятна, среди которых вздымались острова.
- Балеары, - сообщила стюардесса.
Мальорка, как всегда, была оранжево-синей. Синее море, синее небо. И в них утонули оранжевые острова и оранжевое солнце. А среди оранжевого и синего - белая россыпь: яхты и дома. А еще пятна зелени среди скал, тоже украшенные оранжевыми шарами апельсинов. Недаром флаг Испании горяч даже на вид - желто-красный. Это цвета Испании. Куда не поверни взгляд, наткнешься на них.
- Я давно хотела спросить, как вы познакомились с дядей? - перед самой посадкой вновь заговорила Бачурина.
- В Египте, где я работал с экспедицией. Это было так давно, что я уж и забыл подробности.
Белый лайнер прочертил след в небе, совершая посадку в столице Мальорки Пальме. И вот уже знакомая громада желто-коричневого готического собора над лесом мачт в заливе. По настоянию сопровождающего врача Бачурина сделала остановку в Старом городе, чтобы отдохнуть перед поездкой на северо-западную оконечность острова.
На другой день после похорон Царедворцев навестил Бачурину в доме, который она снимала на берегу бухты Пальенса.
- Давайте прогуляемся вдоль берега. Хочется насладиться южным солнцем перед возвращением в российский холод. К тому же в Москве я не смогу позволить себе подобную роскошь: охрана и врачи скоро меня доконают.
Дом стоял на округлой вершине небольшой горы, обрывающейся прямо в море. Царедворцев и Бачурина медленно стали спускаться по каменистой тропинке, затем зашагали вдоль обрыва. Татьяна молчала, да и Иван Осипович после вчерашних похорон был неразговорчив.
Из кармана блузы, которую одела Бачурина, послышалась телефонная трель. Татьяна достала миниатюрный аппаратик.
- Слушаю.
Звонивший был краток, и через полминуты она сама набрала номер:
- Узнал меня? Я звоню, чтобы сказать "прощай"!
В наушнике послышался какой-то неясный хлопок, связь оборвалась. Бачурина подошла к самому краю обрыва, посмотрела, как у подножия скалы плещется море. Протянув над пропастью руку, Татьяна разжала пальцы, сжимающие телефон. Черная продолговатая коробочка, кувыркаясь, полетела вниз.