- Это угрожало безопасности страны?
- Самым непосредственным образом, - заверил Царедворцев.
- И Седой посчитал, что это оправдывает убийство нескольких людей?
- А разве вы сами не отдали приказ на убийство, по крайней мере, одного человека?
- Я защищала себя.
- А он... Впрочем, не буду прикрываться подчиненным. Я защищал интересы страны, миллионов ее граждан.
- Государственные интересы, большая политика... Издали это выглядит так респектабельно. Впрочем, я сама не лучше, - Татьяна вздохнула. - Почему все же Седой принял решение о ликвидации моего мужа?
- Когда Охотник в очередной раз упустил Великого, Седой понял, что ему следует вмешаться. Боялся, что Петр Алексеевич успеет подписать с американцами контракт. Это не остановило бы Пашу и Охотника, но смерть Петра уже не имела бы для нас значения. Потому Седой решил не упустить последней возможности сорвать подписание договора.
- И он передал специальную добавку Охотнику, - закончила Бачурина. - А потом избавился от киллера.
Царедворцев некоторое время помолчал, а затем признался:
- Седой не имел контактов с Охотником. До перехода в разведку он служил в подразделении "Б" КГБ СССР и получил подготовку, позволившую самостоятельно произвести акцию. При этом он был уверен, что даже в случае выявления причины аварии, подозрение падет на Охотника.
- Значит - Седой? - Бачурина впервые за все время разговора не скрыла своего удивления. - Да. Понимаю... А Охотника он убрал потому, что у того имелось алиби или объяснение на случай с "Гольфстримом". И это могло навести на след Седого.
- А как вам удалось выйти на него? - в свою очередь поинтересовался Царедворцев.
- Подразделение "Б" КГБ СССР, - ответила Татьяна Николаевна. - Англичане произвели анализ остатков вещества в обломках двигателя. Его практически невозможно было обнаружить... во времена Второй мировой войны, когда изобрели это средство. Сейчас возможности лабораторий значительно увеличились. Кроме того, "Роллс-Ройс" горел желанием оправдать свою репутацию. Обнаружив постороннее химическое вещество и определив его, англичане подсказали нам возможный источник его появления. Так мы вышли на группу "Б".
- Дальше дело техники, - кивнул старик.
- А когда вы заподозрили Седого в причастности к катастрофе? - спросила Бачурина.
- Он всегда питал склонность к силовым методам. И как-то странно себя повел, когда я попросил подготовить материалы по Охотнику и Паше для передачи Авакуму.
- Седой знаком с Шанхаем?
- Вы и это знаете?! Нет, с Лешей они не знакомы. И уже вряд ли познакомятся... Но вы напрасно намекаете, что к смерти Седого приложил руку я. Это действительно было самоубийство, а не инсценировка.
Некоторое время стояли молча. Затем Царедворцев спросил:
- Но вы понимаете, что и ваша жизнь окажется в опасности, если кто-то узнает, о чем мы с вами здесь разговаривали?
- Насчет меня не беспокойтесь. Я позаботилась о гарантиях. И если что... Вы понимаете.
- Что вы решили в отношении меня?
- В отношении вас - ничего. Вы ведь не отдавали приказа на ликвидацию моего мужа.
- Ненужно сарказма. Я понимаю, что ответственность лежит на мне.
- Когда-то, в Египте, вы спасли Никовани жизнь. Дядя рассказал, как, потеряв управление, машина, в которой вы ехали, свалилась с обрыва. Вы несколько десятков километров волокли его на себе. Сказал и о том, что именно вы посоветовали пригласить Авакума. И, как я сейчас понимаю, снабдили того первичной информацией об Охотнике...
Бачурина резко оборвала фразу, развернулась и решительно зашагала к дому.
- Константин знал? - крикнул Царедворцев вслед Татьяне.
Женщина не ответила. Иван Осипович долго смотрел ей вслед. Внезапно он схватился за грудь, зашатался, стоя над самым краем обрыва...
Мощная оптика позволяла снайперу видеть мишень, как будто та была совсем рядом. Он видел, как исказилось лицо старика мукой и страданием, и тот стал оседать вниз.
- Квадрат девятнадцать, - скороговоркой произнес снайпер. - Срочная медицинская помощь для объекта два.
Стрелок поставил оружие на предохранитель и теперь использовал снайперский прицел как подзорную трубу, пытаясь рассмотреть сквозь зелень куста, упал старик на тропинку или свалился в море.
Открыв глаза Царедворцев увидел над собой плывущие облака.
"В аду не может быть такого голубого неба, - удивился Иван Осипович. - Значит, я еще по эту сторону могилы". Старик устало закрыл глаза. Как ни парадоксально, осознание того, что он жив, не обрадовало, но, пожалуй, и не расстроило.