- И насчет того, чтобы поторопить исполнителя... Для этого следует хотя бы знать его имя. Ты так не считаешь?
Осень в этом году выдалась на удивление теплая. Обычно короткое "бабье лето" затянулось. Давно уж пора бы начаться листопаду, а деревья все продолжали красоваться в летнем убранстве. И лишь при внимательном взгляде становились заметны редкие пожелтевшие листки, стыдливо прячущиеся среди зелени как напоминание о приближающейся осени. Город, полный цветов и солнца, - таким было первое впечатление Тани, вернувшейся в Ровск после двух недель отсутствия.
В аэропорту Бачурину ожидала целая свита. Огромный "Линкольн" с флажками корпорации "Цесарь" на капоте подогнали к самому трапу. Впрочем, подобное внимание к своей особе давно перестало смущать или удивлять Бачурину, став привычной частью жизни, как драгоценности и туалеты от лучших мастеров или отдых в Ницце. От обычной церемонии встречи, сегодняшняя отличалась лишь большим числом подтянутых молодых людей среди встречающих.
Прибыв на Богоявленскую, "Линкольн" и машины сопровождения не остановились, как обычно, у парадного подъезда, а свернули во двор, к боковому входу. Часть машин блокировала обе стороны улицы, хотя, как это было известно Бачуриной, в соседних домах служба безопасности концерна имела пункты наблюдения. К своей безопасности Великий относился серьезно.
Телохранитель, сидевший на переднем сидении "Линкольна", выскочил из машины, едва та остановилась, помог выбраться Бачуриной. (Гайнанов, сопровождавший Татьяну Николаевну, обошелся без посторонней помощи.) Швейцар в расшитой золотом фуражке и ливрее с галунами поспешил распахнуть перед хозяйкой дверь.
В вестибюле Бачурину встретила привычная прохлада и мягкие переливы мрамора. Однако кроме дворецкого Павла, она увидела еще двоих молодых людей. Их джинсы и кожаные куртки выглядели чужеродными среди всех этих начищенных бронзовых светильников и витых колон, подпирающих свод. "Кожаные" скользнули настороженными взглядами по Бачуриной, придирчиво "ощупали" Гайнанова, будто видели его в первый раз и подозревали зама Великого в злонамеренности.
Дворецкий Павел произнес приличествующие случаю слова и, ступая, как павловский солдат, пошел впереди, указывая дорогу.
Когда-то вестибюль украшали огромные зеркала и совершенно не уместный в этом месте камин. Бачуриной стоило огромного труда убедить мужа убрать и то, и другое. А заодно уменьшить количество картин и антикварных предметов в следующей за вестибюлем комнате, где вдоль стен извивалась лестница, ведущая на верхние этажи. У основания лестницы застыли фигуры латников с алебардами в руках. Рядом небольшая старинная пушка. Напротив - рыцарь в полном облачении на черном, как смоль, коне. Конь и латники выглядели живыми, хотя и были отлиты из пластика. Суперсовременный материал, из которого были сделаны манекены, только подчеркивал подлинность средневековых доспехов и оружия, так же, как и сбруя на коне. На стенах много оружия: двуручные мечи, секиры, мушкеты, доспехи. Здесь же картины на батальные и рыцарские темы. Бачуриной не нравилось это крыло огромного здания. Пространство казалось перенасыщенным произведениями искусств. Даже просто скользя по стенам привычным взглядом, человек уставал от наплыва впечатлений, не осознавая этого. Анфилада залов, переполненных экспонатами, больше напоминала музей, чем жилище. Первое время Таня частенько ходила сюда, подолгу останавливаясь перед картинами и любуясь работой старинных мастеров. Но ежедневно ходить мимо выставки шедевров - это уж слишком. Даже прекрасное должно отвечать принципу "всего в меру".
- Почему мы не воспользовались центральным входом? - недовольно поинтересовалась Бачурина.
- Распоряжение Петра Алексеевича, - кратко ответил Павел, замедляя шаг и развернувшись всем корпусом к хозяйке.
- И с чем оно связано?
- Рекомендация службы безопасности.
- У Гришина обострилась мания преследования?
Павел не ответил хозяйке, а лишь склонился в поклоне, что можно было воспринимать как угодно. При этом он сохранил деревянное выражение лица и не прервал размеренного движения по зеркальному паркету.
- Всему этому великолепию место в картинной галерее, - вздохнула Бачурина, проходя через очередную комнату, чьи стены сплошь были увешаны картинами.
- Петр Алексеевич хочет в будущем открыть эти залы для посещения, - заметил ранее молчавший Гайнанов. - Благо тут отдельный вход.
- Великому не дает покоя слава Третьякова, - с иронией произнесла Бачурина, которую иногда раздражало тщеславие мужа.