Улица перед театром была заполнена зеваками, полицейскими и какими-то мрачными личностями с тусклыми глазами, постоянно прислушивающимися к своему "внутреннему голосу", у каждого из уха торчал проводок телесного цвета, верный признак принадлежности к "секьюрити". Обилие полиции и агентов свидетельствовало о том, что на премьеру соберутся титулованные и именитые ценители искусства. Один за другим к подъезду подъезжали лимузины, из которых выходили фрачные мужчины и женщины в умопомрачительных декольтированных туалетах, шествовавшие по красному ковру к входу. По толпе за ограждением пролетал шепоток: премьер-министр... принц... лорд..! О! Президент! Ее королевское величество..! Заминка возникла лишь один раз, когда вместо лимузина подкатил какой-то армейский вездеход, на котором прибыл известный голливудский актер. Звезда долго позировала, стоя на подножке машины под вспышками фоторепортеров, так что очередному гостю пришлось некоторое время ожидать своей доли внимания. Выйти из лимузина чуть поодаль от подъезда и пройти в театр не по красной дорожке эта публика считала верхом неприличия. Церемония прибытия именитых зрителей сама по себе напоминала представление.
Великого и Бачурину никто не фотографировал. Лишь один незадачливый репортеришка пару раз клацнул затвором, по видимости, перепутав их с кем-то.
В зале Петр Алексеевич и Татьяна увидели нескольких московских знакомых, пару министров, жену вице-премьера. Но Великий не стал, по обыкновению, использовать встречу для установления контакта или обсуждения дел - лишь раскланялся с некоторыми присутствующими.
Петр Алексеевич предпочел бы провести время в иных развлечениях. Он не понимал ни дурацких пеших экскурсий по городу, ни всяких там опер с балетами. Но супружеская жизнь - та же работа. И если хочешь, чтобы все шло нормально - терпи. В конце концов, в Париж они приехали не на век. Завтра домой.
... По окончании спектакля, супруги отправились в отель. Хотя на этом сегодняшняя культурная программа еще не завершилась. Переодевшись в номере, они спустились в ресторан. Сегодня они ужинали со знаменитостью: одним из известнейших кутюрье мира мэтром Ивом Савоном. В сущности, это был деловой ужин. Бачурина намеревалась построить в Ровске линию по пошиву готовой одежды. И не просто ширпотреба, а модной одежды под фирменной маркой. Для Великого с его бизнесом это было просто детской игрой. Но, чтобы угодить жене, он обхаживал француза, добиваясь соглашения о передаче ровской швейной фабрике последних моделей кутюрье и права использовать имя Савона в качестве фабричной марки.
Ужин закончился, когда за окнами уже серел рассвет.
...Утром Великого поднял с постели звонок будильника. Приподнявшись на локте, Петр Алексеевич посмотрел на лицо жены, в черном ореоле разметавшихся по подушке волос. Скользнул взглядом вдоль соблазнительных изгибов тела. Этой ночью Татьяна проявила такую пылкость и изобретательность, какой даже многоопытный Великий не ожидал от нее. Ради этого стоило свозить женщину в Париж. Правда, возраст у него уже не тот. От недосыпания раскалывалась голова, и Великий не представлял, как переживет нынешний день.
Петр Алексеевич с сожалением покинул теплую постель. Татьяна не услышала, как звонит будильник, как поднялся муж. Она спала со счастливой улыбкой на устах.
В спальню Петр Алексеевич заглянул только через час, успев позавтракать и одеться для выхода из дома. Бачурина неподвижно сидела перед зеркалом, улыбаясь неизвестно чему. Косметический карандаш уткнулся ей в щеку, чуть выше уголка рта. Но Таня не замечала этого.
- Доброе утро, моя красавица!
Бачурина вздрогнула, и карандаш оставил на щеке черную отметину.
- Ради бога! Не говори под руку. Посмотри теперь, в каком виде тебе придется меня терпеть!
- Ничего страшного: не будут французы засматриваться. А ночью твоих художеств все равно не видно. К тому же в темноте, знаешь ли, сподручней на ощупь...
- Ты чудовище,- парировала Таня, восстанавливая нарушенную гармонию. - Тебе не нравится мой макияж?
- Нравится. Только не понимаю, зачем тратить столько времени на то, чтобы создать впечатление, будто ты не пользуешься косметикой?
- Я всегда была невысокого мнения об умственных способностях мужчин.
- А как насчет других способностей? - Петр Алексеевич обнял жену за плечи, уткнулся лицом в ее волосы.
- Ты о вчерашнем? - кротким голоском осведомилась Татьяна.
- Угу.
- Признаю: выше среднего.
- Язва!
В притворном возмущении Великий отпрянул от жены, но Таня удержала его руки у себя на плечах. Для этого ей не пришлось прилагать много усилий - она просто положила свои ладони на пальцы мужа.