Это было так просто, что я невольно улыбнулась, впервые за долгие годы искренне и от души. Я смотрела на мужчину, сжимающего меня в своих объятиях. Мне было всё равно, как он здесь оказался, главное это то, что он спас меня от оборотня. И сейчас спасает от тоски. Из-за образующейся связи я почувствовала его любовь ко мне, почувствовала эту невидимую красную ленту, всегда связывающую нас воедино. Впервые мне было хорошо.
И целуя его в губы, чувствовала, как тревога слетает с меня, падая на пол чёрным пеплом тоски.
— Что это за дом?
За окном глухая волшебная ночь. Здесь — разожжённый камин, мягкая постель, уют и тепло. Я брожу вдоль стен, изучая пожелтевшие фотографии и вырезки из газет и журналов давно минувших дней. Пандемия во всей красе. Каждая строчка резала, как ножом, как и карта Российского королевства с точками, отмечающими, где были зафиксированы вспышки эпидемии. Тот, кто здесь жил, вероятно, просто пытался выжить. Надеялся, что эпидемия до него не доберётся. Интересно, что с ним стало?
— Я не знаю, — ответил Себастьян. — Я нашёл этот домик раньше тебя. Просто отметил, что он здесь есть и пошёл за тобой.
— Господи, как вообще ты здесь оказался? — с недоумением и улыбкой спросила я, оборачиваясь.
— Помнишь бал? — он не сразу ответил, молча разглядывая меня, обнажённую, в свете жёлтого тёплого пламени огня. — Тогда я встретил Пифию. Она сказала мне, что моя единственная возможность спасти любовь, это быть здесь сегодня.
— Поэтому ты не приходил ко мне все эти годы? — тихо спросила я, медленно подходя к нему.
— Да. Раньше я тебе был не нужен. Ты должна была вырасти без меня. Иначе у нас ничего не получилось бы, — он улыбается, смотрит на меня, ласкает взглядом. И так тепло в груди, так тесно сердцу от чужого тепла!
Я касаюсь его лица, прижимаю его к груди, лаская мягкие волосы.
— Ты же знаешь… я люблю тебя, — наклоняясь, шепчу ему губы в губы.
Он прижимает меня к себе, мягко опускает к себе на кровать, целует, сжимая крепко-крепко. Каждой клеточкой чувствую его. Каждая маленькая частичка меня тянется к нему, жаждет его, любит. И в какой-то момент понимаю, что это настоящее, это правда. Мой извращённый дар не касается того, что происходит между нами. Он остаётся где-то там, вместе с тоской и званием княгини. Здесь я просто женщина, а он мой мужчина. Вот это главное.
Я листаю чужой дневник, чувствуя, как немеет мозг от ужаса. Строчка за строчкой, зияющая рана боли. Чужое откровение рваным дрожащим подчерком.
— Вот почему я здесь, — спокойно говорю, перелистывая страницу за страницей, охватывая каждую букву, каждую запятую и точку. Это дневник моего брата.
— Я не понимаю, — Себастьян хмурится, смотрит на меня, а затем на найденный в компьютерном столе дневник.
— Меня привёл сюда сон. Я потеряла над ним контроль и мне постоянно снился белый оборотень, раз за разом нападающий на меня, беззащитную, в чащобе мрачного леса. Это сводило с ума. Вот, что случилось сегодня днём — сон смешался с явью и я потерялась в нём. Была готова вновь умереть, будучи убеждённой, что всё не по-настоящему. Если бы не ты…
— Тише-тише, — он прижимает меня к себе, целует, даёт время успокоиться. — Белый оборотень — это твой брат?
— Да. Поэтому его глаза так пышут ненавистью. Поэтому он так смотрел на меня. Он знает, кто я и скоро придёт за мной, — говорю ровно, понимая, что уже ничего нельзя исправить. — Я должна была убить его или простить. Мне нельзя было его отпускать, вот моя ошибка.
— София, ты выбрала самый верный путь. Нельзя всё тащить на себе, дорогая, — он отрицает мою вину, улыбаясь.
— Ты знаешь, что случилось с Борисом и Николаем?
— Они мертвы. Как и другие оборотни, кроме твоего брата.
— Как это случилось? — впервые меня коснулась тревога после возвращения чувствительности. Это было столь ярко, что даже у меня, вампира, от переживаний заболело сердце.
— Они должны были защищать тебя. Когда ты попала в сон и побежала, Николай ринулся за тобой, пытаясь разбудить. И, в результате, потерял тебя. Ты бежала от смерти, а он за тобой. Разные устремления, он не смог догнать. Насколько я слышал, на Бориса напали, пока он ещё был в трансе. Не смог быстро выйти, уверенный, что его подстрахует Николай. Был убит, разорван на куски. Николай убил двоих, третий почти прикончил его, когда я вмешался. Вместе мы одолели третьего и когда думали, что всё закончилось, из леса вылетел белый оборотень и отгрыз голову Николая. Тот умер мгновенно. Зверь не стал задерживаться, мы оба услышали, как ты призываешь его. Он ринулся за тобой, я следом. Остальное ты помнишь.
— Боже. Я во всём виновата, — тихо прошептала я. — Они погибли по моей вине!
— Это их работа, София. И ты это знаешь, — ответил он. — Они должны были защитить тебя. И сделали всё, что смогли.
Мне пришлось признать его правоту, как я всегда делала раньше. Ради меня люди отдавали свои жизни, потому что верили, что я ценнее их. Это крест, который мы носим на своей груди. Бремя ответственности, о которой некоторые лидеры предпочитают не думать.
— А остальные? Ты что-нибудь знаешь о них? — спросила осторожно.
— Боюсь, что нет. Я чувствовал их раньше, но сейчас их нет рядом.
— Они лишились колдуна… им потребуется время, чтобы найти нас.
— Ты должна успеть до их прихода убить Сергея.
— Как будто это так просто — убить собственного брата, — невесело улыбнулась, прижимаясь к его груди.
— Его больше нет, милая, — Себастьян не сразу заговорил об этом. Ему потребовалось время, что придумать способ убедить меня в том, что я должна сделать.
— Серая тоска — это тоска по всем потерям, по всем ошибкам, по прошлым победам и поражениям, это тоска по жизни, которую ты уже прожил в то время, когда ты не можешь выбрать своё будущее, когда тебе начинает казаться, что будущего больше нет. Тоска приходит, когда ты одинок, когда нет рядом родного существа, способного поддержать в трудную минуту. Боль и серость приходят вместе, отравляя существование. Твоя тоска, похоже, началась два года назад. Посмотри на последние страницы дневника брата: здесь указана дата, написано, что он слышал странные звуки в лесу. Он видел оборотней. Мы никогда не узнаем, как он выжил, как смог пережить встречу с истинным оборотнем и сам стал им. Мы можем только отследить последние его дни. Твой брат умер, стал оборотнем, он несёт в своём сердце боль и гнев, росшие вместе с годами, что он прожил в одиночестве, медленно сходя с ума. Посмотри на его подчерк, посмотри, что он писал. Если бы он не ушёл от людей, а постарался бы выжить среди них, этой ярости не было бы. Он твой близнец, а значит вы связаны, а значит он обладает даром, который по какой-то причине не приглянулся в своё время Константину. Твой брат выжил бы в эпидемии, у него иммунитет. К несчастью, он не знал об этом, поэтому пришёл сюда, в этот маленький домик охотника, искренне веря, что это последний шанс спастись. А в результате он сошёл с ума от одиночества. Рискну предположить, что все эти годы ты чувствовала его одиночество, чувствовала его боль, ведь вы навсегда связаны. Близнецы — две половинки одного целого. Где-то там, в лесу, бродит белый зверь, он мается, тревожится, постоянно балансирует на грани нашей чувствительности, боясь приблизиться и напасть. Он ждёт тебя. И ты должна прийти в одиночестве. Я не имею права помочь. Это будет честный бой, иначе ты никогда не сможешь изгнать его из своего сердца. Ты должна убить своего несчастного брата, чтобы он обрёл покой. Освободи его и себя, София, иначе он утянет тебя во тьму.
Отрываясь от объятий Себастьяна, подхожу к окну, смотря в такую яркую тьму. Я чувствую брата, словно вижу его белую шкуру, мелькающую среди тёмных осенних деревьев. Ему одиноко там, на этой стылой земле. Он лишился стаи, своей новой семьи, разделяющей его ярость. Он вновь лишился всего и всё по моей вине!
— Мой брат — не предатель, — спокойно сказала я и внезапно поняла, что это правда. — Я была глупой. Отказалась от него, бросила одного, а сама уехала в Австралию. Мне следовало догадаться, что он всегда будет моей ахиллесовой пятой. Охотники подобрали его и я могу поверить в то, что в то время он не считал, что поступает плохо. Будь я на его месте — поступила бы так же. И также поступила бы позже. Я обязательно бы позвонила охотникам, оказавшись одной. Это психология, они слишком долго учили его выживать в новом мире. Слишком долго показывали, насколько он опасен. Охотники стали якорем Сержа, к тому же они одного биологического вида. А я вампир, существо новое и опасное, неизведанное зло, прячущееся под маской сестры. Верю, он не желал мне плохого. Знаю, что когда он встретил Одина, не хотел отдавать меня ему, но всегда есть одно «но». Наш дар. Я знаю, что чувствует человек или вампир, попадающий под влияние «усилителя». Извращённый дар, мучительно-притягательный. У моего брата не было шансов. А потом я выгнала его, хотя перед этим хотела убить. Вместо того, чтобы подумать и попытаться принять то, что случилось, поддалась эмоциям и потеряла брата. Мне надо было обратить его, заменить влияние Одина своим, чтобы спустя время вернуть своего брата. Теперь мы оба расплачиваемся за то, что я оказалась плохой сестрой. Сегодня я должна убить его.