– Что-то случилось?
Мама переступила с ноги на ногу.
– Ну, я собиралась подождать до завтра и тогда сказать. После того, что случилось с Сахелем, мне казалось неправильным это обсуждать, но…
– Но…
– Бааз подозвал меня несколько часов назад, – сказала она. – Он посчитал сумму нашего долга… и мы почти выплатили его.
– Что? – Коффи ощутила, как внутрь ворвались одновременно потрясение и радость. Дико фыркнул, ощутив внезапный всплеск эмоций, и выпустил в воздух струйки дыма, но она проигнорировала его. – Как?
– Те несколько часов, которые мы брали дополнительно… если их сложить… – Мама слабо улыбнулась. Она выпрямилась, словно растение, которое вот-вот расцветет. – Нам осталось всего две выплаты, и мы, наверное, справимся с ними за ближайшие несколько дней.
Коффи не могла поверить в услышанное.
– И после этого – все?
– Все. – Мама кивнула. – Долг будет выплачен, с процентами и всем прочим.
Коффи выдохнула и ощутила, как отступает напряжение, которое уже давно на нее давило. Как и большинство правил в Ночном зоопарке, условия для контрактных работников были такими, чтобы выгоду от них получал только один человек. Одиннадцать лет, которые она проработала здесь вместе с мамой, успешно вдолбили в нее это. Но они победили, они обыграли Бааза в его собственной извращенной игре. Они уйдут отсюда. Смотрителям крайне редко удавалось выплатить долги – последний, кто смог это сделать, рассчитался по меньшей мере год назад, – но теперь настал их черед.
– Куда мы пойдем? – спросила Коффи. Она едва могла поверить, что действительно задала этот вопрос. Они никогда никуда не ездили, она едва помнила жизнь за пределами Ночного зоопарка.
Мама подошла ближе и взяла Коффи за руку.
– Мы можем пойти куда захотим. – Она произнесла это с такой горячностью, которую Коффи никогда раньше не слышала. – Ты и я, мы покинем это место и начнем все сначала где-нибудь еще, и мы никогда, никогда не оглянемся назад. Мы никогда не вернемся.
Никогда не вернемся. Коффи обдумала эти слова. Всю жизнь она мечтала о них, стремилась к ним. Но теперь, когда она дождалась, они звучали не так, как она представляла.
– Что? – Мама тут же заметила, как изменилось ее лицо. – В чем дело?
– Просто… – Коффи не знала, сможет ли найти правильные слова, но попыталась – Мы никогда больше не увидим никого из здешних.
Понимающее лицо мамы смягчилось.
– Ты будешь скучать.
Коффи кивнула, злясь на себя за это. Ей вовсе не нравилось работать в Ночном зоопарке, но это был единственный дом, который у нее был, единственная жизнь, которую она знала. Она подумала о других смотрителях – семьей их не назвать, но они явно были ей небезразличны.
– Я тоже буду скучать по ним, – мягко сказала мама, словно прочитав ее мысли. – Но они не захотели бы, чтобы мы остались тут, Коффи, если мы не обязаны это делать.
– Мне просто хотелось бы им помочь, – прошептала Коффи. – Вот бы мы могли помочь им всем.
Мама едва заметно улыбнулась.
– Ты такая чуткая девочка. Тебя ведет сердце, как и твоего отца.
Коффи неловко поежилась. Ей не нравилось, когда ее сравнивали с папой. Его больше не было.
– Но иногда нельзя позволять сердцу вести тебя, – мягко сказала мама. – Нужно думать головой.
Внезапно воздух рассек звук горна. Его призывы доносились издалека, от храма Лкоссы, и их эхо разлеталось над территорией Ночного зоопарка длинными звучными нотами. Коффи с мамой застыли, когда возгласы взбудораженных монстров заполнили пространство вокруг, а Дико в предвкушении оскалил зубы. Звук рога-саа[3] наконец возвестил наступление ночи. Настало время. Мама перевела взгляд с Хемы на Коффи.
– Все почти позади, маленькое зернышко поньи, – нежно сказала она, и в ее голосе послышалась нотка надежды. Она не называла ее так уже много лет. – Я знаю, как сложно было, но все почти позади. Обещаю: у нас все будет хорошо.
Коффи не ответила. Мама потянула Дико за поводок и повела его к шатру. Коффи шла следом, отставая на шаг. Она смотрела вдаль, не отрывая взгляда от неба цвета крови. Мамины слова крутились в мыслях.
Обещаю: у нас все будет хорошо.
У них все будет хорошо – теперь она это знала, но мысли по-прежнему цеплялись за что-то еще – вернее, за кого-то еще. Сахель. У него не было все хорошо – и уже никогда не будет. Она не могла перестать думать о нем, о мальчике с кривой улыбкой. Она не могла перестать думать о монстре, который убил его, и гадать, кого это чудовище заберет следующим.