Дом походил на плохого актера, пытающегося изобразить на лице мировую скорбь. Он весь как-то поник и приобрел жалкий вид.
— Теперь все понятно. Ах он, хитрый поросенок. Ты же был с ним в деревне, Габби, и, наверное, видел, как этот негодяй звонил по мобильнику?
— Не припоминаю. Я бы не позволил ему вести переговоры. Однако Родди мог воспользоваться телефоном в туалете.
— Бланден забрал с собой всю одежду? — осведомился я.
— В комнате полный порядок. Будто в ней никто не жил. Даже постель убрана.
Потеря Родди подействовала на меня так же угнетающе, как и отъезд Майка Тойнби. Не могу сказать, что мы очень сблизились или мне хотелось и в дальнейшем поддерживать с ним дружеские отношения, тем не менее Бланден был компанейский парень. Да, он любил посплетничать, однако ни злости, ни враждебного отношения к людям в нем не наблюдалось. Думаю, из него мог бы получиться отличный плутоватый дядюшка. Вопрос в том, не станет ли он соблазнять своих племянников.
Странно, но именно похожий на мертвеца Нэш не дал нам впасть в уныние.
— Хватит стонать, парни. Это к добру не приведет. Родди мы все равно не вернем. Так давайте развлечемся. Пообедаем как следует, а потом покатаемся с горки на подносах, которыми нас обеспечит Мэтью. Можно по ходу стрелять из воздушки. Чем плохая идея? Шучу, конечно.
Нэш приложил немало усилий, чтобы произнести бодрую речь, и мне вдруг захотелось в награду за это называть его Гнэшером. В самом деле, почему бы и не оттянуться в последний день выходных? Однако прежде необходимо кое-что сделать. Все разошлись, чтобы предаваться безделью до самого обеда, только я один остался помочь девушкам убирать со стола.
Сначала я заговорил с Энджи:
— Прости, что не сдержался сегодня утром. Не знаю, что на меня нашло. Хотя, в общем, догадываюсь. Я страдал от похмелья и усталости. Но мне, разумеется, нет прощения. Крайне сожалею о случившемся.
Энджи окинула меня быстрым взглядом и тотчас отвернулась, успев лишь сказать:
— Да забудь ты.
Отлично, подумал я и принялся собирать жирные тарелки.
— Оставь немедленно, — обратилась ко мне Суфи.
Первые слова, услышанные мной от нее за все утро.
— Но я хочу помочь.
— У тебя нет чувства собственного достоинства.
— Только послушайте, что она несет! — рассмеялась Энджи. Впрочем, девушке вряд ли понравилось то, что ее работу сочли недостойной приличного человека. — Если парню хочется оказать нам услугу, пусть трудится.
Итак, я начал выносить на кухню грязные столовые приборы и укладывать их в посудомоечную машину. Подошла Суфи и поправила меня.
— Ты кладешь все вместе — ложки, вилки и ножи и тем самым замедляешь процесс. Потом нам придется сортировать посуду.
— Какая разница, сортируем мы до или после? Не понимаю, о какой экономии времени ты говоришь.
Не такой разговор мне хотелось бы вести, однако мы по крайней мере обменялись репликами.
— Почему бы тебе просто не поверить на слово? — спросила она, и тут мы наконец встретились взглядами.
— Я же не ребенок, чтобы слепо верить во что-то. Мне нужны разумные объяснения.
— Ах вот как! Фома неверующий. Зря ты назван в честь апостола Матфея. Тебе обязательно надо рукой потрогать рану, чтобы убедиться, кровоточит она или нет.
Теперь девушка, кажется, улыбалась.
— Знаешь, Матфей меня вполне устраивает. Он был сборщиком налогов, не так ли? И я занимаюсь чем-то вроде этого.
— Ты сборщик налогов? Не может быть!
Казалось, Суфи искренне удивлена, даже шокирована.
— Почему ты так испугалась? Я же не серийный убийца-маньяк.
— Кто тут маньяк? — спросила Энджи, входя на кухню с грудой грязной посуды.
— Дело обстоит еще хуже. Он сборщик налогов!
— Я плачу налоги исправно, хитрюга, так что перед законом чиста. Так вот ты, оказывается, чем здесь занимаешься: обхаживаешь моих подчиненных, чтобы узнать, не уклоняюсь ли я от уплаты налогов.
— Это не работа, а сплошное удовольствие.
— Понимаю. Тогда мне лучше убраться отсюда. Закончишь без меня, Суфи?
— Конечно.
После того как Энджи ушла и мы с Суфи перемыли всю посуду, я сказал:
— Я отправляюсь на поиски горки, с которой можно кататься на санках. Пойдешь со мной?