Nicols Nicolson
ОХОТА
ОХОТА ПУЩЕ НЕВОЛИ
Я собственно потомственный охотник. Дед у меня был охотник, отец, ну я естественно заразился от них этим. О нас говорят, что мы буйно помешанные люди. Ну и пусть говорят, а такое время, препровождение мне нравится.
От деда мне досталось ружье где-то 12 калибра, почему где-то, а потому, что из него сделано столько выстрелов, что точно сейчас определить калибр невозможно, такой износ ствола. И сейчас в моей городской квартире оно занимает почётное место на ковре, полностью демилитаризованное.
Конечно, у меня есть современный арсенал: карабин «сайга», ружье вертикалка «Merkel» и тозовское МЦ-34. Храню весь арсенал, как и предписывают соответствующие внутренние органы в несгораемом сейфе, привинтив крепко к полу и стене.
Несмотря на своё пристрастие к охоте, я люблю только зимнюю охоту. Жена говорит, что я образец мужчины, который точно любит холодную водку и не потных женщин, потому и в отпуск хожу исключительно зимой. Любимая жена сетует, что уже забыла, когда мы всей семьёй выезжали отдыхать на море летом. Раз в два года любимая ездит с мальчиками в наш военный санаторий в Крым, принимать солнечные и морские ванны.
Надо сказать, что охочусь я в Коми АССР вместе со своими четырьмя друзьями. Наша компания сложилась ещё в годы учёбы в Тбилисском артиллерийском училище. И даже спустя двадцать лет наша дружба не ослабевает, хотя разбросаны мы по разным государствам бывшего СССР.
Мы обязательно созваниваемся, в первых числах января берём заслуженные отпуска, и едим в с. Корткерос Корткеросского района Коми АССР, наше излюбленное место охоты.
Охота обычно начинается на четвёртый день после приезда. Первый день мы празднуем нашу встречу. Второй день отходим от празднования. Третий день оформляем лицензии на отстрел лося, кабана и медведя. Четвёртый день посвящаем сборам и выдвижению на заветную таёжную заимку, кстати, нами же и срубленную.
Надо отметить, что у нас на протяжении длительного времени есть добровольный помощник Корней Корнеевич, в прошлом первый секретарь Корткеросского райкома партии. Он добрейший человек, хотя немного странный.
Когда кончилась государственная монополия КПСС, Корней Корнеевич занялся коммерцией, но, наверное, это не его призвание, если бы не вмешался его старший сын, то в пыль бы превратилась груда партийных денег, искусно припрятанных до лучших времени.
Корней Корнеевич спокойно ушёл на пенсию по выслуге лет, благо, будучи ещё на комсомольской работе приписал себя к какой-то шахте. Так, что первый список ему был обеспечен, да и пенсия так себе, не очень скромная. Плюс сын ворочает деньгой, спонсирует отца с матерью.
Так вот этот Корней Корнеевич, участник всех наших встреч и выходов на охоту.
Корней Корнеевич частенько травит различные байки про охоту и про рыбалку. Его послушать, так он знает такое место рыбалки, где наживлять червяка на крючок надо стоя за деревом, а то голодная рыба может и руки откусить.
Мы, конечно, воспринимаем слова Корней Корнеевича с долей иронии, он, мягко говоря, любит, чуть-чуть преувеличить и приукрасить, ну и ясное дело отметить свою роль.
Больше всего у нас вызывает недоверие его рассказ, о хождении на медведя с рогатиной и ножом. Правда, не он ходил, а его знакомый. Корней Корнеевич видел только результат, медведя. Вот с тех пор, Корней Корнеевич, возомнив себя отважным охотником, не берет в руки никакого оружия за исключением рогатины и ножа.
И в этот раз он вооружился аналогичным образом. Набрал вяленой рыбы, мороженой свинины, буханок десять хлеба. Не забыл бросить в рюкзак плоскую двухлитровую флягу спирта, как он говорит — не пьянства ради, а согрева для.
Перед самым выходом потянули жребий, кому на этот раз выпадает медведь. Точнее, кто повезёт домой шкуру медведя, так как мясо всех убитых животных мы делим на каждого участника охоты, и Корней Корнеевич тоже получает свою долю.
Повезло мне, вытянул. Это уже четвёртая шкура, правда, дома нет ни одной. Первую подарил ещё, будучи лейтенантом, своему комбату. Остальные две отдал детям, дочке достался медведь покрупнее. Теперь, если получится завалить косолапого, брошу шкуру к ногам своей благоверной супруги.
Покурив на дорожку, встали на лыжи и подгоняемые тридцатиградусным морозцем отправились по известному нам маршруту.
Место нашей заимки глухое. Там никто не пугает зверя, и зверь никого не пугает.
Двигались мы ходко, иногда с ритма нас сбивал Корней Корнеевич, стоящий в середине, но мы опять же, не обижались на него, делали скидку на возраст, да и предвкушение будущей охоты располагало к хорошему настроению.