Всеобъемлющий меня хохот начинал уходить, и я уже могла более-менее трезво сообразить, что делать дальше в первую очередь. Пока у меня такое состояние, неплохо бы выдрать руку из наручника. Хотя бы одну! Что я и сделала, всё ещё трясясь от хохота и только потом тоненько вскрикнув от боли, когда край наручника сдёрнул, кажется, не только кожу, но часть кости большого пальца, по которой жёстко проехался. Ничего... Половину боли я не почувствовала - из-за бушующего адреналина, который вспыхнул с новой силой, едва я освободила руку! Теперь - сбросить с себя труп! Постанывая от боли, я всё с тем же торжеством всё того же берсерка снова притянула к груди ноги и, с трудом перевернувшись с тяжеленным телом на себе, спихнула его с себя на пол... Уф... Теперь высвободить вторую руку...
И снова застонала... От разочарования.
Открылась дверь. Вспыхнул свет. Успела вовремя зажмуриться, чтобы не ударил по глазам, так что открыла глаза потом спокойно, но не с обречённостью, а стоически: ну и фиг с вами! Пусть будет то, что будет... Села на кровати, укачивая раненную наручником руку. И спокойно глядя на Хантера, остолбеневшего глазами на трупике, валяющемся на полу. Только вздыхала, чуть не заикаясь от недавнего хохота, да вздрагивала в горящей от острой боли руке, прижатой к груди.
- Ты...
- Нет. Это ты дурак! - плюнула в его сторону. - Не знаешь, что такое "ломать", убил бы сразу, чем пытался бы меня унизить!
Подойди он сейчас - точно драться буду.
Только он-то этого не знал. Крупными шагами ко мне. Чёрт, рука вторая всё ещё в наручнике... Он подходил с той стороны кровати, с которой я освободилась. Ещё шаг - и он будет рядом, но - за кроватью. Шаг. Я мгновенно перевернулась всем телом спиной упасть на кровать - и ударила в него ногой! Насколько наручник позволил!
Отшатнулся. Успел.
- Ты, бешеная сучка!
- Ага! - оскалясь, сказала я. - Это с тобой, Хантер, я такая! А с Кириллом я ангел во плоти! Понял, в чём разница? Между тобой и им? Гадский гад! Думал, этот урод тебе горячую булочку с маслом сделает - придёшь на всё готовенькое? Сам не можешь? По-мужски? Чего не хватает сладенькому мальчику, а? Слабак!
Он зарычал, поймал мой следующий удар ногой в перекрестье рук - и в мгновение спеленал меня, прижав к кровати. Чуть руку не свернул, прикованную к спинке. Цепь-то от неё короткая. Вскрикнула от боли. Обозлилась ещё больше.
- Я не знал, что сюда может кто-то войти!
- Оправдывайся, оправдывайся, малыш! Не знал он! Дверь открытой оставил - не знал он, сволочь! Проститутка! Что - расхотелось улыбаться, гад?!
Он содрал второй наручник - хотел, видимо, больно сделать, но увидел мою окровавленную руку, свободную, и только раз резко дёрнул. Обошлось без крови. Поднял меня на ноги, скрутил руки назад - и повёл меня к двери! В таком виде!
- Подожди! - обернувшись, высокомерно велела я.
- Что ещё?! - свирепо спросил он, но остановился.
Я опустила голову и, опираясь на державшую меня руку, носком одного ботинка ткнула в пятку другого. Ботинок грохнул на пол. Хантер отодвинул меня от себя на расстояние вытянутой руки - взглянуть, что делаю. Второй ботинок упал рядом с первым. Хантер выдохнул. Посмотрела ему в глаза. Дикие от непонимания.
- Что ты делаешь?
- Ты меня сейчас в коридор выведешь?
- Да!
- Где мужиков полно?
- Да!!
- Голой в ботинках - не выйду! Пикантно, но вульгарно! Выйду только сплошь нагишом! Это эстетичней и... ой...
Он с размаху ударил меня по заднице, отчего я не улетела к двери, только удерживаемая им же.
- Ну да, всё правильно: я маленькая, ты большой! - уже прорычала я. - Тебе удобно? Хочешь, я ещё наклонюсь? - И, пока он лихорадочно придумывал, что ответить, предупредила: - Выведешь в таком виде - я на каждого мужика бросаться буду штаны расстёгивать и каждому кричать, что ты меня не удовлетворил! И просить, чтобы... ой...
Точно - садист. Почти подбросил в воздух - и мгновенно прижал к себе. Целовать. Гад же. Всласть ему - целовать полный рот крови. Сильный - не отнимешь. Это я к тому, что, чувствуя лишь одну физическую боль, повисла в его руках, отдыхая. Хоть сейчас не тронет. Хотя... Бо-ольно... Рот-то разбитый им же... Где только таких скотов... И только сейчас отчётливо подумалось, когда начала соображать потихоньку: вот дура-то... У того, подосланного, наверное, в кармане или на поясе, в кобуре, пистолет был. Или хоть какое оружие. И ведь наручник сняла... До слёз обидно, что башка не работала в тот момент!! До слёз!.. Рр... Не буду плакать!
Наконец до него дошло. А может, стало противно целовать рот, глотая мою кровь.
Отпустил - ну и дурак. Я тут же выхаркнула и сплюнула.
- У меня вообще-то нос не работает - всё в горле! - хрипловато сообщила, пока снова не ударил. Поскольку он не видел - я стояла спиной же к нему, то с торжеством сияла: поцеловал? Получи харкушку! И не придерёшься, что его поцелуй выплюнула!
Так и было: коротко рыкнул. И что дальше? Ведомая всё той же хулиганской злобой, я шагнула вперёд, потащив и его за собой.
- Куда?
- В коридор, конечно! К мужикам! - с удивлением ответила я. - Ты же сам хотел! - И тут же устало (волна адреналина начала спадать) подумала, что мне с ним ещё и повезло. Другой бы давно меня прибил - либо насмерть, либо изуродовал бы до неузнаваемости. Даже не за дерзость. За одно только сопротивление.
- Ты... - сквозь зубы начал он, резко развернув меня к себе.
- А чего я... - уже безжизненно выговорила я. Он ещё что-то продолжал шуметь, а у меня в глазах темнело с постоянством налетающей тучи, и уши глохли. - Слышишь, ты... - прошептала я. И он, как ни странно, замолк. Может, потому что я снова повисла в его руках, а ему это теперь подозрительно. Последнее, что я почувствовала, - он снова отодвинул меня от себя. Скривить губы в ухмылке не смогла. Ухмыльнулась только в душе. - Слышишь... Меня распалил - так, может, из твоих мужиков кто найдётся...
Тьму обморока называют милосердной. Но на этот раз милосердие явно не про меня. В глазах темно, но боль стала ярче. Застонало-заплакало всё тело - и я это чувствовала. Как чувствовала, что меня подхватывают на руки... Как кладут на что-то мягкое и укрывают чем-то тёплым. И голоса - не понимаю, что именно говорят - как из-за стены. Слышу только интонации переругивающихся: мрачно-угрюмые Хантера - и укоряющие незнакомого голоса. Пахнет лекарствами...
Я почувствовала укол в бедро, после которого боль начала уходить. Чувствовала, как на здоровой кисти снова защёлкнули наручник. Чувствовала, как затихли голоса, после того как ощутимо в пространстве того помещения, куда принёс меня Хантер, освободилось место, потому что кто-то ушёл. Как кто-то оставшийся принялся врачевать меня: я ощущала движение влажных тряпок по коже, пощипывание ранок там, где их дезинфицировали, плотный обхват пластырей и бинтов.
Лицо спряталось под тяжёлыми влажными тряпками, которые пролежали недолго: их убрали, после чего осторожно промыли мне нос и рот. Нос, ко всему прочему, ещё и вправили, отчего я чуть не обнаружила себя непроизвольным стоном. С трудом подавленным. А потом почувствовала инстинктивную, но огромную благодарность: меня одели! Тело, не подчинявшееся мне, легко и умело переворачивали, явно стараясь не причинять лишней боли среди необходимой. Трусики, майка (бюстгалтера я не надевала, когда уходила на байкерскую тусовку), джинсы. Джемпер положили под меня, приподняв моё тело. Тепло... Кажется, я даже почувствовала, как кровь по жилам бежит быстрей и легче. После чего чья-то ладонь погладила мне лоб, убирая с лица волосы, и протёрла его чем-то щиплющим.
Едва услышав шорох, поняла, что полностью пришла в себя. Потому что этот шорох мог означать лишь одно: человек, сидевший рядом со мной, отвернулся.
Быстро открыла глаза.
Небольшое помещение. Стены - спрятались за стеклянными шкафами. Медицинский кабинет? Я на кушетке, прикована наручником к верхнему брусу над моим странным пока ложем. Прямо передо мной - человек, отвернувшийся к столу и перебирающий на нём что-то позвякивающее. На нём синий короткий халат. Мне видны лишь тёмные волосы, чуть закрывающие затылок.