Он быстро оглянулся. Дойл увидел, что из курильницы поднимается густое голубоватое кольцо дыма.
- Сюда! - крикнул Бенсон, и Дойл вскочил с кресла, увидев, как его кузен тащит стул в пентаграмму. Дойл медленно
последовал за ним.
Бенсон откуда-то достал свечу и поместил её в подсвечник на столе. Затем он погасил масляную лампу, которая освещала
комнату, так что единственными источниками света остались эта свеча и шесть серебряных ламп. Появились тени. Снаружи
пентаграммы, казалось, растянулась стена тьмы, и чёрные портьеры создавали тревожную атмосферу неизмеримых расстояний.
Возникла полная тишина.
- Я уже начал это, - объяснил Бенсон. - И это то, что нельзя останавливать. Всё должно идти своим чередом. Садись, ждать
придётся долго.
Бенсон наклонился над столом, на котором лежала большая книга в металлическом переплёте, и перевернул пожелтевшую
страницу. Дойл заметил, что книга была написана на латинском языке, но он мало понимал в нём. Бледное лицо Бенсона,
размышлявшего над книгой, напомнило Дойлу какого-то средневекового волшебника, занятого своими тёмными ритуалами.
Колдовство! Ну, пистолет в его кармане был более сильной магией, чем деревянный идол мумбо-юмбо, которому поклоняются
дураки. Тем не менее, ему следовало бы смеяться над Бенсоном. У кузена была нехорошая привычка постоянно оглядываться, а
Дойл не хотел вступать в физическую схватку. Первый же выстрел должен стать смертельным.
Бенсон бросил в курильницу какой-то порошок, и из неё поднялся ещё более густой дым. Постепенно слабый туман начал
пронизывать атмосферу. Дойл быстро подавил натянутую улыбку, когда Бенсон взглянул на него.
- Ты думаешь, я сумасшедший, не так ли? - спросил Бенсон.
- Нет, - ответил Дойл и замолчал. Он слишком хорошо изучил своего противника, чтобы изливать на него поток протестов,
которые неизбежно будут фальшивыми.
Бенсон, улыбаясь, повернулся лицом к своему кузену. Вынув из кармана потрёпанную трубку, он долго смотрел на неё, а
затем засунул обратно.
- Это хуже всего, - сказал Бенсон не к месту и усмехнулся. Внезапно он стал серьёзным.
- Возможно, в деревне тебе сказали, что я сумасшедший. Но они так не думают. Они боятся меня, Эл. Бог знает, почему,
ведь я никогда не причинял им вреда. Всё, чего я ищу - это знание, а они не понимают этого. Но я не возражаю, потому что
благодаря такому отношению деревенские держатся от меня подальше, а мне как раз требуется одиночество для своих
исследований. Кроме того, это удерживает их от заблуждений, которых у обычных людей быть не должно.
- Они называют это "Домом Колдуна", - прокомментировал Дойл, изображая согласие.
- Да, кажется так. В конце концов, они могут быть правы. Давным-давно люди, которые искали тайное знание, назывались
волшебниками. Но всё это наука, Эл, хотя наука, о которой обычный человек, даже ваш обычный учёный, ничего не знает.
Ученый, однако, мудрее, потому что он понимает, что за пределами его трёхмерного мира зрения, слуха, вкуса и обоняния есть
другие миры, с другой жизнью.
То, что я тебе скажу, может показаться невероятным, я знаю, но я должен сказать тебе это, чтобы ты сохранил
здравомыслие. Ты должен быть готовым к тому, что увидишь сегодня вечером. Ещё один космос...
Бенсон задумался, глядя на книгу.
- Это тяжело. Я зашёл так далеко, а ты так мало знаешь.
Дойл заёрзал на месте. Его рука погрузилась в карман и осталась там, когда Бенсон посмотрел на него. Дойл знал, что
лучше не дёргаться с предательской поспешностью.
- Скажем так, - продолжал Бенсон. - Человек - не единственный вид разумной жизни. Наука признаёт это. Но она не
признаёт, что существует сверхнаука, которая позволяет людям вступать в контакт с этими сверхчеловеческими сущностями.
Всегда были люди, ищущие эти глубокие, сокровенные знания, и всегда их преследовала толпа. Многие из так называемых
волшебников древних времен были шарлатанами, как Калиостро. Другие - Альберт Магнус и Людвиг Принн - шарлатанами не
были. Человек действительно должен быть слепым, если он отказывается видеть безошибочные свидетельства этих скрытых
вещей!
Пока Бенсон говорил, его щёки покрылись румянцем, он стукнул тонким указательным пальцем по книге, открытой перед
ним. - Это здесь, в "Книге Карнака" , и в других книгах: "Пресвятой Тринософии" , "Ритуале Чхайя" , "Инфернальном Словаре" де
Планси. Но человек не поверит, потому что он не хочет верить.
Он убедил свой ум не верить. С древних времен единственная память, которая сохранилась у людей, - это страх перед теми