умирает. Египтяне называли это жизнью -в -смерти. Они... подожди!
Дойл быстро поднял глаза. Бенсон уставился в тёмный угол комнаты за пределами пентаграммы.
- Ты ещё ничего не чувствуешь? - спросил он.
Дойл покачал головой, а затем содрогнулся.
- Холодно, не так ли? - сказал он, нахмурившись.
Бенсон поднялся с места.
- Да, это оно. Теперь слушай, Эл, оставайся там, где ты есть. И не двигайся, если можешь. Независимо от того, что ты
делаешь, не выходи из пентаграммы, пока я не... не отошлю обратно то существо, которое призываю. И не прерывай меня.
Глаза Бенсона пылали на его бледном лице. Он сделал странный жест левой рукой, и низким, монотонным голосом начал
распевать на латыни.
" Veni diabole, discalceame... recede, miser..."
Температура в комнате изменилась. Внезапно стало очень холодно. Дойл вздрогнул и встал. Бенсон, стоявший к нему
спиной, не обратил на это внимания. Заклинание превратилось в рифмованную тарабарщину на незнакомых Дойлу языках.
Bagabi laca bachabe
Lamac cahi achababe
Karrelyos...
Дойл вытащил из кармана маленький чёрный пистолет, тщательно прицелился и нажал на курок.
Выстрел был негромким. Тело Бенсона судорожно дёрнулось, и он обернулся, уставившись на своего кузена изумлёнными
глазами.
Дойл убрал пистолет обратно в карман и отступил назад. На его одежде не должно оставаться пятен крови. Он внимательно
наблюдал за Бенсоном.
Умирающий упал вперёд, и его тело издало неприятный глухой стук, когда ударилось о пол. Руки и ноги Бенсона слабо
шевелились, словно в чудовищном подражании пловцу. Дойл занервничал, наполовину вытащив пистолет из кармана. Какой-то
звук сбоку заставил его повернуться и поднять оружие.
Из тьмы за пентаграммой раздался слабый шёпот, странное волнение в тёмном воздухе. Казалось, в тихой комнате внезапно
возник небольшой ветерок. На мгновение Дойлу показалось, что темнота в углу стала ползти; затем шёпот прекратился. На лице
Дойла возникла натянутая улыбка, когда он опустил пистолет и внимательно прислушался. Больше звуков не было, пока не
раздался металлический стук. Дойл посмотрел на пол.
Бенсон лежал, раскинув руки. Недалеко от его пальцев оказалась одна из серебряных ламп. Она перевернулась, и её пламя
погасло. Остекленевшие глаза Бенсона выражали злорадное веселье, и пока Дойл смотрел на побелевшее лицо кузена, оно
изменялось, пока не осветилось торжествующей, нечестивой радостью. Это выражение лица оставалось неизменным, и наконец
Дойл понял, что Бенсон умер.
Он вышел из пентаграммы, непроизвольно содрогнувшись, и поспешно коснулся электрического выключателя. Затем он
начал методично обыскивать комнату. Дойл старался не оставлять отпечатков пальцев, и чтобы быть вдвойне уверенным, натянул
на руки резиновые перчатки. Ценного ничего не нашлось - набор серебряных кистей, немного драгоценностей, примерно сто
долларов наличными.
Дойл снял с постели простыню и завернул в неё свою добычу. Затем он внимательно осмотрелся. Сейчас было бы неуместно
совершить ошибку по неосторожности. Дойл кивнул сам себе, выключил свет и вышел из дома. Затем он нашёл палку, разбил
окно, и нащупал задвижку. Она легко отворилась.
В небе восходила луна, и бледный луч света ворвался в открытое окно, превратив тень Дойла в чёрное, деформированное
пятно на полу. Он быстро отошел в сторону, и свет упал на белое лицо мертвеца. Дойл долго смотрел в окно, прежде чем
отвернуться.
Осталось только одно дело. Через полчаса и оно было выполнено, простыня с барахлом оказалась на дне стоячего болота в
десяти милях от дома Бенсона. Теперь не осталось никаких улик, указывающих, что Бенсон умер не от рук грабителя. Когда Дойл
поехал в свой родной город, он ощутил огромное облегчение, как будто его напряжённые нервы наконец-то успокоились.
Однако возникла неожиданная реакция. Дойла стало ужасно клонить в сон. Летаргическую сонливость, которая охватила
его, не удавалось развеять, хотя он опустил лобовое стекло, чтобы прохладный ночной бриз дул ему в лицо.
Дважды он чуть не съехал с дороги. Наконец, поняв, что он не может ехать дальше, Дойл свернул с шоссе, натянул плед на
ноги и расслабился. Когда он проснётся, ему потребуется всего несколько часов, чтобы добраться до дома.
Он беспокойно поправил плед. Ночь стала очень холодной. Ледяные звёзды, казалось, пристально смотрели на него с неба,
пылающего холодным сиянием. Как только Дойл начал засыпать, ему показалось, что он слышит чей-то смех...