Стид, вероятно, прочитал ненависть в лице Фейна и разгадал его намерения убить его. Сразу же исчезла его нагловатая развязность, а когда он заговорил, то в голосе появились плаксивые нотки.
— Ты должен понять меня правильно, старина. Мы должны успешно сотрудничать, или нас поставят к стенке. Это ужасный и неприличный способ покончить счеты с жизнью. Ты думаешь, что будешь относиться философски, но когда наступит этот момент, то все будет совсем не так, как ты предполагаешь. Я много раз видел это. Расстреливают молодые, необученные парни, которые часто не умеют целиться. Тебе не будут связывать ноги. Однажды несчастный стал бегать по двору, а офицер, который командовал расстрелом, бежал за ним и стрелял в него. Лично я хочу умереть в постели. Пусть будет рак, но только не это.
Фейн встал и отвернулся, чтобы уменьшить искушение убить его.
— Что я должен делать? — бросил он через плечо.
— Уверяю, что после этого тебя оставят в покое. Слово джентльмена.
— Я спрашиваю: что я должен делать?
— Мне понятно твое недоверие, но просто незачем тебя беспокоить. Сейчас из всей организации только ты можешь свободно ездить по стране. Насколько я знаю Филиппа, тебя после этого оставят в покое.
— Ближе к делу, сказал Фейн.
— Организация приказывает тебе еще раз поехать по стране. В этом нет ничего опасного. Я должен заметить, что тебе все еще платят. Наши хозяева всегда раскошеливаются. После выполнения задания ты получишь довольно приличную сумму. По крайней мере, всегда так бывает.
— А если они не дадут мне машину для поездки по стране?
— Не беспокойся об этом. Уверяю тебя, что все будет в порядке. Ты получишь машину с пропуском прессы на ветровом стекле. Только такие машины можно видеть сейчас на дорогах.
— Нужно ехать в Лагартеру?
— Ты удивительно догадлив, старина.
— Это означает, что высадка будет там.
— Ты снова прав. У нас есть три возможных места для высадки, но лучше всего — Лагартера. Твое предложение использовать остров в прибрежных водах для посадочной площадки понравилось Филиппу. Дело в том, что сегодня ночью войска на кораблях вышли в море из порта Кабесас в Никарагуа. Прежде чем принять окончательное решение о высадке, нужно свежее донесение о положении в районе высадки. Именно по этой причине ты должен отправиться в Лагартеру, посмотреть все там, позвонить по телефону в Гавану и сказать, как там дела. Вечером они дадут телеграмму на корабли.
Фейн оправился от нервного шока и снова мог здраво смотреть на вещи. Он начал понимать, что его дела не так уж плохи.
Он сжал челюсти и испытующе посмотрел на Стида.
— Где Кларита? — спросил он.
— Кларита? Ты спросил как раз вовремя. Я собираюсь навестить ее.
— Где она?
— Жива и здорова, старина. Устроилась хорошо и, кстати, среди друзей.
— Я спрашиваю, где?
— Могу только сказать, что в довольно приличной частной клинике в полумиле отсюда. Но я не могу назвать точный адрес.
— Так она арестована? — спросил Фейн.
— Боже мой, нет! Ничего подобного. После автомобильной катастрофы ее осмотрели и сделали обычный рентгеновский снимок. К счастью, ничего серьезного.
— Это ты устроил аварию?
— Имеет ли значение, кто это сделал?
— Во всяком случае, Мола не имеет к этому делу никакого отношения?
— Мола? — переспросил с удивлением Стид.
— Шеф пресс-центра.
— Должно быть, новый человек. Ничего не слышал о нем. Если хочешь знать, то все это устроил Лаури Пик. Он хотел обеспечить твое возвращение на Кубу. Я лично полагал, что это очень хлопотливое и опасное дело. Но все окончилось благополучно.
— Она ранена? — спросил Фейн.
— Возможно, легкая контузия. Ничего больше.
— В таком случае, почему так долго держат ее в этой клинике? Ведь она там около недели.
— Вероятно, снотворное в кофе, — сказал Стид. — Уверяю тебя, что в любую минуту она может покинуть клинику.
Фейн встал и сжал кулаки. Он снова посмотрел на пустую комнату в поисках какого-нибудь оружия и увидел небольшое зеркало. Он представил себе, как он разбивает зеркало и берет осколок стекла как кинжал. Но как взять кусок разбитого стекла?
Стид наблюдал за ним, и уголки рта у него начали нервно подергиваться.
— Ты должен войти в мое положение, старина. Мы должны были сделать все, чтобы вернуть тебя на Кубу, а это дело было единственной нашей возможностью. Ты снова здесь, как и было предусмотрено. Так что Кларита снова свободна.
— Почему же ты не освободишь ее?
— Мы освободим ее. Уверяю тебя, что мы сделаем это. Как только ты вернешься завтра вечером из Лагартеры, она будет ждать тебя.
— И ты думаешь, что я поверю тебе?
— При определенных обстоятельствах ты прав, но в этом деле у меня нет расчета обманывать тебя. У меня лично против тебя ничего нет. Я не хочу осложнять тебе жизнь. Я считаю, что мы должны помогать друг другу.
— Я сам найду ее. Я достану список всех клиник и найду ее.
— Конечно, ты сможешь это сделать, но у тебя нет времени. Завтра ты будешь занят нашими делами. У нас нет времени.
Затем Фейн спросил Стида, почему Клариту не знают в бюро переводчиков.
— Мне сказали, что она там не работает и никогда там не работала.
— Ничего не понимаю. Вероятно, это какая-то путаница. Ты не можешь себе представить, какие запутанные дела порой здесь возникают.
Фейн согласился с этим. У него не было выбора, и он принял как должное объяснение Стида.
— И я должен только позвонить?
— Ничего больше. Наши друзья хотят знать, что там изменилось и нет ли признаков оборонительных мероприятий, которые проводятся в последнее время. Ты должен побывать в Лагартере и после четырех вечера позвонить в Гавану по номеру, который я тебе дам. Ты готов?
Фейн взял ручку и вырвал страницу из блокнота.
— Начинай.
— Дикая утка малярд — войска, свистуха — танки, чирок — артиллерия, а шилохвост — самолеты.
— Боже мой, снова утки! — воскликнул Фейн.
— Что же лучше уток можно придумать в данных условиях? — спросил Стид.
Всю ночь Фейн думал о загадочном исчезновении Клариты я заснул далеко за полночь. На рассвете взрывы бомб разбудили его.
Фейн вскочил, отдернул шторы и посмотрел на небо. В порту завыла сирена. Как только она смолкла, показался медленно летящий самолет. Фейн понял, что этот самолет сбросил бомбы. Однако трудно поверить, что эта старомодная, медленно летящая в сторону моря машина имеет какое-то отношение к взрывам, которые он только что слышал.
В семь часов Фейн уже был на пути в пресс-центр. Он предполагал, что такси не будет и ему придется идти пешком четыре мили. И он не ошибся. Его поразила Гавана. Город замер и чего-то ждал. Из громкоговорителей лились звуки обычной кубинской музыки. Фейну казалось, что флейты и барабаны преследуют его.
Он торопливо шагал по безлюдной, украшенной колоннами площади, по улице Эмпедрадо, мимо центрального парка с его сардонической и роскошной архитектурой. Все магазины и бары были закрыты. Исчезли чистильщики обуви. Пропали сотни продавцов орехов и лотерейных билетов.
Наконец Фейн добрался до пресс-центра. Он был поражен, когда увидел, что пресс-центр открыт. За столом у входа сидел молодой человек, занятый чисткой армейских ботинок. Пока он записывал данные Фейна в регистрационный журнал, Фейн изучал бюллетень, написанный мелом на черной доске и переведенный также на английский для посетителей.
«В шесть часов утра самолеты наемников американских империалистов совершили одновременно налеты на Сан-Антонио-лос-Баньос в окрестностях Гаваны, а также на Сантьяго-де-Куба. Наши зенитные батареи открыли огонь по самолетам противника. Один самолет сбит. Наши истребители сразу же поднялись в воздух. Взрывом полевого оклада боеприпасов в Гаване нанесен ущерб зданиям. Имеются убитые и раненые.