Девушка, оттолкнув воина, убежала в шатер, а купец поднял голову.
— Господи, за что ты так несправедлив ко мне! За что дал дочь-красавицу, но отнимаешь ее женихов! — по лицу старика текли слезы.
— Не кори господа, отец, — юный воин подошел поближе… — Господь послал нам помощь и мы отбились от разбойников. Лучше поблагодари Всевышнего, что мы живы и Лин цела и невредима.
Купец повернул голову и сквозь слезы разглядел стоящего неподалеку Владислава.
— Ты?! - изумленно пробормотал он. — Ты, господин?!
Он на коленях пополз к Владиславу, срывая с пальцев золотые перстни.
— Вот, — бормотал он, снимая кольца одно за другим, — вот, возьми все господин, возми мою жизнь, как ты ее когда-то мне подарил… — Он протягивал пригоршню золота Владиславу. — Возьми все, верни жизнь Литару, возьми…
Владислав опустился на одно колено около пожилого человека. Своей рукой он сжал ладони купца.
— Нет, я не возьму золота, оно мне не нужно, я хотел бы вернуть жизнь Литару, но не могу этого. Я человек, а не господь. Когда кончится траур, мы снова увидимся. — Он поднялся с колен.
— Алдан! — сказал он повернувшись к сопровождающему его юноше. — ты вернулся в Стензер, это твой город, твое королевство, правь им справедливо. — Он склонил голову.
— Король вернулся! Алдан Второй здесь! — прошелестело в толпе.
Люди падали ниц. С горящими глазами Алдан выхватил из ножен меч и, подняв его над головой, крикнул:
— Я король Стензера! Клянусь править справедливо, клянусь охранять мою страну! Клянусь, я выловлю этих ублюдков и предам их суду.
— Эстер! — Владислав отвел девушку в сторону. — Пожалуйста, возьми скуттер и развези Свичара и Степана со Святославом. Я остаюсь здесь, а ты сейчас не только Великая княгиня, но и представитель земной федерации на Акаве. Базы в твоем распоряжении, хотя в них сейчас и нет нужды.
Эстер одарила Владислав взглядом, в котором плясали чертенята. Наметанным глазом она заметила, какими глазами Владислав смотрел на Лин и поняла значительно больше, чем сам агент. Она молча взяла из рук Владислава пластиковый стержень-ключ, которым можно было открыть двери любого скуттера и базы на планете, даже не зная пароля и направилась к скуттеру. Степан, Свичар и Святослав направились следом.
— Шеклен! — вдруг крикнул Алдан. — Шеклен! Тебя никто не освобождал от должности хранителя королевского меча. — Он вручил подбежавшему старику свой меч.
— Прощайте, друзья! — он помахал рукой в сторону уходящей четверки.
Эстер и трое мужчин разом обернулись и помахали в ответ рукой. Скуттер взмыл в небо, а Владислав, проводив огонек улетающего скуттера в черном небе, повернулся к Глуку, сжимая кулак, на котором пульсировало разделенное когда-то надвое колечко.
— Глук, дружище, спасибо! Ты спас не только этих людей, ты спас и мою любовь.
Алдан, расставив часовых вокруг лагеря, с группой добровольных помощников занялся установкой шатра. Люди, убрав убитых и перевязав раненых, садились к кострам. Владислав уселся у костра и когда брат девушки, сделав обход, вернулся, он подвинулся, освобождая тому место.
— Грэг! Что это были за люди? — спросил он.
Воин помолчал и, подбросив немного веток в огонь, ответил:
— В мою сестру влюбился бывший капитан королевской стражи Саюк. Он целый год добивался ее руки, но она отказала ему. Тогда он проклял ее и ушел в горы, где собрал вокруг себя разбойников, таких же как и он бездельников, ни во что не ставящих жизнь других людей. Он объявил, что любой, кто осмелится просить руки Лин, умрет. Год назад сын купца Дарха просил руки Лин и мой отец дал свое согласие. Но за месяц до свадьбы Тамыр отправился в горы на охоту и не вернулся. Потом нашли его голову, воткнутую на шест. Надпись гласила, что он принял на себя кару, осмелившись презреть проклятье Саюка. Люди стали сторониться Лин. Три месяца назад Литар, искусный стрелок и отличный воин, попросил у отца руки моей сестры. Отец опять дал согласие. Через месяц должна была состояться свадьба. Сегодня он погиб, захватив с собой на суд Всевышнего четырех мерзавцев. — Он снова встал. — Пойду сделаю обход.
Владислав, завернувшись в плащ, лег спать. Но стоило ему закрыть глаза, как он видел взгляд черных глаз Лин и сердце начинало учащенно биться. Заснул он только под утро.
Утром, когда он проснулся, погребальный костер был уже подготовлен. Алдан сидел на небольшом возвышении, а внизу на коленях стоял лазутчик разбойников, пойманный ночью. Два воина с мечами наголо стояли по обе стороны, ловя каждое его неверное движение.
— Как твое имя? — голос молодого короля был твердым и звенящим, как булатный клинок.
— Вотюр, — дрожащим голосом ответил разбойник. — Пощади, великодушный король, — заголосил он вдруг. — Это Саюк послал меня. Я не хотел идти, но он заставил. Я боялся его, это… это страшный человек…
Алдан жестом остановил его словоизлияния:
— Что ты здесь вынюхивал для своего хозяина?
— Саюк велел посмотреть, много ли товара везет караван, — заюлил тот, избегая прямого взгляда.
К Алдану подошел Шеклен и что-то сказал на ухо, показывая на предмет, зажатый в ладони. Алдан кивнул и, посмотрев на разбойника, встал.
— Ну а зачем же тебе нужен был красный корень? Уж не меня ли ты отравить собирался? Шакал!
Корень ядовитой яблони имел кроваво-красный цвет и убивал своим ядом в течение нескольких минут, если его добавляли жертве в еду.
Шеклен при этих словах поднял над головой, показывая всем, мешочек с перетертым красным корнем.
— Клянусь! — взвизгнул Вотюр, тыкаясь носом в пыль. — Клянусь Всевышним, не для тебя этот порошок был. Саюк приказал подсыпать его в пищу прекрасной Лин. Страх обуял меня, о милостивый король, — начал он жалобить. — Саюк убил бы меня, если бы я не пошел. Но я не хотел подсыпать порошок, я не убийца, я не убивал никогда. — Он всхлипнул, выражая полное раскаивание.
— Король! — раздался вдруг чей-то голос. — Вели посмотреть на его локоть. В банде Саюка ведут подсчет каждого убитого и ставят себе на руку отметку в знак доблести.
Алдан кивнул и двое стражников, схватив разбойника, задрали рукава его рубахи. На внутренней стороне локтя правой руки красовалась двенадцать черепов. Чуть ниже было вытатуировано еще три черепа поменьше.
— Двенадцать взрослых и трое детей, — объявил один из стражников.
— А ты говорил — не убивал, — с укоризной сказал Алдан, покачав головой. — Именем королевского суда и милостью божьей, — объявил он громко, — людские грехи тебе прощаются, ибо ты предстанешь сейчас пред судом Всевышнего.
Он кивнул Шеклену и тот направился к разбойнику, на ходу развязывая мешочек с зельем. Бандит, поняв что ему грозит, подался назад, но схваченный стражниками, заверещал тонко, по-заячьи. Однако, как только Шеклен оказался рядом, он сжал зубы, вырываясь изо всех сил. Один из стражников вынул кинжал и хотел было клинком разжать ему зубы, но второй солдат остановил его. Он резко ткнул разбойника кулаком в солнечное сплетение и тот выпучил глаза, а через секунду открыл рот, пытаясь сделать судорожный вдох. Шеклену этого хватило. Он опрокинул содержимое в рот разбойника и, секунду помедлив, затолкнул мешочек туда же. Вотюр наконец сделал вдох, закашлялся и упал, отпущенный стражниками. Он встал на четвереньки и выплюнул мешочек изо рта вместе с облаком красной пыли. Потом он поднялся на колени и схватился обеими руками за горло. Изо рта его закапала пена. Разбойник еще покачался секунду-другую из стороны в сторону и вдруг, опрокинувшись на спину, забился в конвульсиях, издавая нечленораздельное рычание. Через минуту все кончилось. Король молча смотрел на тело разбойника. Наконец очнувшись от своих мыслей, Алдан велел позвать купца.
— Начинай, — бросил он коротко.
— Погибший воин умер, как подобает воину и предстанет перед судом Всевышнего, вознесясь с дымом погребального костра. Да сбудется воля Всевышнего. — Купец, держа в руке факел, подошел к костру, на вершине которого покоилось тело Литара. Облитые маслом ветки сразу вспыхнули и через несколько минут огромные клубы черного дыма понесли душу воина на небо.