До того как ученые выработали единую линию поведения, КГБ пригласил их в рамках проводимой в 1991 году кампании открытости в главное здание внешней разведки и ознакомил с некоторыми документами, в частности с оценками, которые давал Курчатов разведданным, добытым за границей. Была сделана групповая фотография в Музее славы — офицеры разведывательных служб и физики-атомщики стоят рядом. Все в духе честного товарищества, ведь «мы вместе делали дело». Однако физики отнюдь не могли быть довольными. Их роль в истории оказалась заметно сниженной.
Каким бы удивительным это ни показалось, но КГБ решил открыть для общественности досье об атомном шпионаже. Удобная возможность предоставилась в начале 1992 года, когда Институт истории естествознания и техники разработал программу исследований по истории создания советской атомной бомбы. На одном из семинаров Яцков сделал доклад и предъявил архивные документы, ошеломившие собравшихся. Был составлен план публикаций архивных материалов в ежемесячнике института. Издателям было передано 300 документов, 14 из которых вызывали особый интерес. Речь идет о двух поступивших из Лондона отчетах о планах Великобритании создать собственную атомную бомбу, о записке Берия, датированной 1942 годом и адресованной Сталину, где говорилось о необходимости создания нового комитета по изучению атомной проблемы, об оценках Курчатовым документов, предоставленных ему разведывательными службами с 1943 по 1946 год. Документ № 13 представляет собой ни больше ни меньше как «общее описание атомной бомбы». Все документы, о которых мы говорим, были «открыты», то есть исключены из категории «совершенно секретно». Издатели, радовавшиеся неожиданной удаче, заранее предвкушали сенсационный успех. Они уже планировали публикации документов, относительно советской водородной бомбы.
Во вступительной статье к журнальной публикации Яцков объяснял, что он вовсе не хотел, чтобы документы КГБ бросали тень на достижения великих физиков страны. «Бомба, — утверждал он, — была создана учеными и специалистами. Информация, полученная разведывательными службами, сама по себе ничего не значила». «Физики и сотрудники спецслужб, — продолжал он, — подчинялись собственным законам и делали каждый свое дело. Не стоит противопоставлять их друг другу». Однако эти лицемерно примирительные слова не оказали желаемого эффекта.
Тысячи экземпляров журнала «Вопросы истории естествознания и техники» (№ 3, 1992 год) вышли из печати и должны были поступить в продажу. Уже были разосланы в инстанции первые экземпляры. Именно тогда корректурные оттиски попали в руки Игоря Головина, биографа Курчатова. Он просто не поверил своим глазам. Он не только не слышал ничего подобного в ту пору, когда работал рядом с Курчатовым, но и не понимал, почему секреты создания атомной бомбы разглашались на весь мир. Головин немедленно связался с Харитоном, который видел подобные документы в Лаборатории-2, а затем, совсем недавно, на Лубянке. Харитон также не одобрил подобных действий. Он позвонил министру атомной энергетики, и тот поспешно остановил публикацию. В конце концов СВР (Служба внешней разведки) была вынуждена связаться с журналом и забрать у редакции документы. А вскоре президент Борис Ельцин подписал указ, согласно положениям которого всякая публикация по атомным проблемам должна была отныне получать санкцию Академии наук. Кое-кто был недоволен. КГБ — СВР — потому что им помешали открыть старые архивы. Журнал, понесший финансовые потери, из-за невозможности продать уже напечатанный тираж. Однако не все экземпляры удалось вернуть обратно. Каждый исследователь за пределами России мог достать экземпляр запрещенной публикации, обратившись в службу межбиблиотечного абонемента своего университета. За пределами России журнал по-прежнему был доступен всем, и поэтому документы досье «Энормоз» могут цитироваться, как, например, в данном произведении. По крайней мере, хотя бы у авторов и читателей этой книги есть все основания оставаться удовлетворенными.
Однако, как отмечают западные специалисты, нет оснований считать, что вследствие этой публикации мир оказался в опасности. «Эксперты, видевшие запрещенные тексты, — пишет один обозреватель, — утверждали, что даже Эдвард Теллер или Андрей Сахаров не смогли бы создать бомбу на основании информации, содержащейся в этом тексте». Есть основания полагать, что причины запрета кроются не в опасности распространения ядерного оружия, а скорее в состязании секретных служб и физиков-атомщиков «за место на Олимпе истории».