Леонтина также была обязана пройти процедуру снятия отпечатков пальцев, так как она работала на заводе военного снаряжения. Таким образом, супруги Коэн оставили свои отпечатки пальцев в правительственных досье, к которым имело доступ ФБР. Эти отпечатки позволили впоследствии идентифицировать таинственных Питера и Хелен Крогер при их аресте в Лондоне в январе 1961 года.
Поскольку Моррис Коэн в связи с призывом в армию отошел от оперативных дел, необходимо было найти кого-либо другого для работы с Сетером.
Резидент Максим принял решение передать его на связь опытному Твену — неофициальному руководителю научно-технического направления советской разведки в США. Сетер был весьма дисциплинированным и ценным агентом, он не сорвал ни одной явки, передавал Твену до трех тысяч листов секретных материалов в год, большинство которых получало в Центре самую высшую оценку.
В 1943 году в связи с большой загруженностью Твена резидент по указанию Москвы распорядился передать часть его агентурного аппарата Яцкову и Феклисову. Сетер перешел на связь к Калистрату (А.С. Феклисову), который обеспечил его фотокамерой «Лейка» и попросил переснимать секретные документы на пленку. В непроявленном виде она передавалась оперработнику, и в случае опасности ее нетрудно было засветить. Это позволяло не только обезопасить агента и разведчика, но и значительно упростить передачу объемной информации, иногда достигающей шести-семи сотен страниц за одну явку.
Вернувшийся с фронта Луис снова принял на связь своего агента Сетера, с которым работал вплоть до своего отъезда в Советский Союз. Сетер вскоре после этого тоже выехал в другой штат, и контакт с ним был утерян.
Проект «Манхэттен»
После вербовки Сетера и отъезда на военную службу Коэна в американской программе создания атомной бомбы произошли значительные изменения. Руководитель Института Карнеги и член Высшей группы по вопросам политики при президенте Рузвельте Ванневар Буш начал терять терпение. Различные гражданские комиссии по атомной энергии оказались неэффективными, и он решил их распустить и создать вместо них военный управляющий орган. Согласно его предложениям в августе 1942 года армия США получила задание спроектировать, построить и руководить деятельностью комплекса по разработке и производству атомной бомбы. Проект создания комплекса был поручен генералу Лесли Гроувзу, который построил здание Пентагона. Весь проект в целях маскировки получил название «Инженерный округ Манхэттен». Очень скоро все стали сокращенно называть его проект «Манхэттен».
Во главе команды ученых — наиболее крупного объединения гениев за всю историю науки — генерал Гроувз поставил Роберта Оппенгеймера — физика, выпускника Гарвардского университета, которому едва исполнилось тридцать восемь лет. В поисках места для такого комплекса, удаленного от городской суеты и любопытных взглядов, Гроувз вместе с Оппенгеймером нашли обширное и засушливое горное плато в штате Нью-Мексико. Оно называлось Лос-Аламос (Тополя) по имени соседней школы, которая сама получила это название из-за тополей в близлежащем каньоне. В течение трех последующих лет — с ноября 1942 по октябрь 1945 года — Гроувз осуществлял общее руководство проектом — его строительством, снабжением и обеспечением безопасности, в то время как Оппенгеймер занимался организацией исследовательских работ, научных экспериментов и обеспечением как материальных, так и духовных потребностей приезжающих ученых. Сотрудничество Оппенгеймера и Гроувза было нелегким союзом между миром науки и военными, между индивидуумом и организацией, свободной мыслью и регламентированием, об этом создано большое число книг, очерков и фильмов.
В Америке все, что относилось к этому проекту, охранялось как секрет номер один. Вокруг атомного Центра была возведена стена молчания и уклончивых и вводящих в заблуждение терминов, хотя окрестные жители догадывались, что там что-то происходило. Место под строительство было подготовлено на вершине плато в тридцати милях от Санта-Фе — одного из самых древних городов Старого Запада с населением преимущественно индейского и испанского происхождения, что позволяло легко заметить приезжих.
Взобраться на Холм, как называли это место тамошние жители, можно было только по единственной дороге, пробитой экскаваторами в вулканической породе, пересечь затем индейскую резервацию, снова спуститься и переправиться через реку Рио-Гранде, долго петляя и созерцая величественный вид горного хребта Джемез-Маунтинз. Дважды за милю до комплекса, а затем у самого въезда машины проходили контроль на постах военной полиции, где требовалось предъявить действующий пропуск, а разрешения на въезд регистрировались. Ограда вокруг места расположения комплекса преграждала доступ к нему любому лицу, включая и возможных шпионов…