Получив совершенно неожиданный ответ, Лесли в свою очередь тоже встревожилась. Внезапно вспомнив, что у нее есть пароль, который нужно произнести, она сделала над собой усилие, чтобы припомнить его. Пока она хмурила брови и теребила прядь волос, Млад продолжал пристально смотреть на нее, предчувствуя крупные неприятности и в то же время надеясь, что его сигнал предупредил связника и отвел от него опасность.
Наконец Лесли вспомнила:
— Прошу извинить, не знаете ли вы, какой курорт лучше всего при заболеваниях органов дыхания, Сандия или Рио-Гранде?
Млад не ожидал, что связник окажется женщиной, и некоторое время колебался. Затем перевел дыхание и тихо ответил:
— Курорт с наилучшим климатом для здоровья находится в Скалистых горах, там, кстати, есть и хороший врач.
Наконец-то условия для вхождения в контакт были соблюдены. Они обменялись условными взглядами, и Млад, галантно взяв под руку Лесли, сказал:
— Тут полно темных личностей, давайте вернемся к кафетерию.
Внезапно ей к горлу подкатила злость.
— Чем вы, черт побери, занимались в течение четырех недель? Я приходила сюда каждое воскресенье, а вы только сегодня изволили явиться!
— Я сдаюсь, — ответил он голосом раскаяния. — Это моя вина. Я перепутал месяц.
Это была причина, которую она посчитала наименее вероятной.
— Ладно. Вы принесли что-нибудь?
— Да.
Начиная с этого момента, к большому удовлетворению Лесли, все пошло быстро и как по маслу. Млад убрал в сумку конец рыбьего хвоста, вытащил со дна связку бумаг и передал ее Лесли:
— Это все, что я могу вам отдать.
Вся аж сияя, она с облегчением схватила ее.
— Спасибо. Теперь я вернусь хоть не с пустыми руками.
Она положила сверток в свой саквояж и спросила:
— Как мне вас называть?
— Называйте меня земляком, — ответил он, а потом серьезно добавил: — Курнаков говорил мне, что по принятой у вас практике каждый должен знать только то, что ему положено знать. Только таким образом мы не сможем поставить наше дело под угрозу провала.
— О’кей, — согласилась Лесли.
— Судя по тому, как вы ко мне смело подошли, — продолжал он, — я принял вас за агента ФБР.
— Мне очень жаль, но я действительно вышла из терпения. Моих сил больше нет. Вы думаете, легко приходить сюда подряд три воскресенья и крутиться тут часами, ожидая вас?
— За все то, что я сегодня вам принес, — отвечал он, — вы могли бы приходить сюда каждый день в году.
Этот ответ заставил Лесли улыбнуться. Они спустились по улице под руку, как влюбленная пара. Наконец Млад произнес:
— Очень жаль, но мне пора возвращаться.
— Мне тоже.
Теперь, когда ценные бумаги находились у нее в ридикюле, она почувствовала себя несколько расслабленной, ей стало жаль, что нужно расстаться с ним.
— Передайте Моррису от меня привет, — произнес Млад. — Когда вы планируете уезжать?
Лесли посмотрела на часы.
— Примерно через час.
— Как? Уже через час? — воскликнул он смущенно. — Вы хотите сказать, что если бы я сегодня не приехал…
— Мое путешествие сюда было бы напрасным.
Он вновь рассыпался в извинениях, и они отправились каждый в свою сторону.
В мире разведки встречи коротки, а у расставаний сладко-горьковатый привкус.
Бомба в коробке с салфетками «Клинекс»
Лесли ликовала. Все страхи и тревоги были забыты, и теперь она могла спокойно возвращаться домой. Но не успела она приехать на вокзал, как ее моральное состояние снова упало до нуля. Перед каждым вагоном стояла пара полицейских и останавливала пассажиров для проверки, а также досмотра их сумок и чемоданов. Как ей быть? Вернуться в отель в Сандию? Это могло вызвать подозрения, поскольку ее отпуск по болезни закончился. Кроме того, возращение обратно ничего в принципе не меняло, так как полицейские или переодетые в полицейскую форму сотрудники ФБР будут на вокзале и завтра, и послезавтра. Она в растерянности стояла на некотором расстоянии.
В ее ридикюле была «атомная бомба». Естественно, не сама бомба, готовая взорваться, а документы, которые могли помочь ее изготовить. Она знала, что эти документы имели ценность, намного превосходящую все то, что могло представить ее воображение. Их с тревогой ждала Москва. Если их обнаружат, ее арестуют, Млада сразу же установят как источник, и советское проникновение в проект «Манхэттен» будет вырвано с корнем. Отношения между Соединенными Штатами и Советским Союзом опустятся до невероятно низкого уровня, и послевоенный мир будет поставлен под угрозу. Она и Млад будут обвинены в государственной измене. К ним будут относиться как к самым последним предателям в американской истории и, скорее всего, казнят. После смерти их будут ненавидеть еще несколько поколений соотечественников.