Хелен. Бобси, подожди минутку. Самая большая трудность возникла тогда, когда мы все это фотографировали. Помнишь, мы хотели переправить пленку и нам необходимо было найти подходящее место для тайника. Это не так просто. Наконец нам повезло. На одной из улиц мы обнаружили тихое, спокойное место: телефонную кабину, за которой росла трава и разные цветы. Мы вырыли нору, затем замаскировали ее. Потом передали по радио инструкции и объяснили, где находится контейнер.
Однажды я поехала на машине на закладку тайника. Питер отправлялся в другое место. Он мне сказал: "Тебе придется сделать это самой". Приехав на место, я увидела, что там какие-то люди ведут работы. Два дня назад я приезжала туда, там не было ни души. Что же делать? Я сделала вид, что накачиваю колесо. Затем взяла коробку, положила в углубление и замаскировала ее. Люди по-прежнему работали. Никто не обращал на меня внимания. Я села в машину и уехала. Всю дорогу думала: "Видели ли они?" Ужасно нервничала, пока наконец не получила из Центра ответ. Мне сообщали, что все прошло хорошо. У меня прямо гора с плеч свалилась!
Питер. Можно вспомнить и о других случаях. Однажды рядом с тайником оказался мальчишка с коровой. В другой раз там тренировались солдаты. Приходилось закладывать контейнер в запасной тайник. У нас обязательно был один основной и один запасной тайник.
Коттедж шпионов
Питер. Дом имел для нас стратегическое значение. Думаю, Хелен сможет вам рассказать, как она нашла его, а я вернусь к теме книжной торговли.
Хелен. В поисках жилья я отправилась в агентство. Там имелся список домов, выставленных на продажу. Объездила весь Лондон. А затем мы увидели дом с садом, обнесенный кирпичной стеной. Я подумала, что это было идеальное место для нашей работы, поскольку на расстоянии менее двух миль от дома находились американские и британские военные базы.
Интервьюер. Вы специально выбирали такое место?
Хелен. Да, я искала подобный дом именно в таком месте, где был бы тупик, а по задворкам шла дорога, которая позволяла обогнуть дом. Этим путем и приходил Бен, когда приносил материалы для фотографирования. Мы закрывали окна и двери, и никто не мог ни о чем догадаться. Именно так мы изготовляли фотокопии документов, которые приносил Бену его источник.
Интервьюер. Люди приносили материалы в дом или в букинистический магазин?
Хелен. Нет. Это было слишком опасно. Приносил Бен, а мы с Питером фотографировали.
Интервьюер. Бен приходил к вам или вы встречались в городе?
Хелен. Бен приходил к нам ночью. Потом мы делали микроточки. Это была каторжная работа.
Интервьюер. Однако были не только микроточки. Вы ведь посылали и радиограммы?
Хелен. Да, были и радиограммы.
Интервьюер. У вас дома был передатчик?
Хелен. Да, в подвале. Это был не подвал в прямом смысле слова, скорее полый фундамент. Бен приходил к нам на выходные дни, и мы вырыли огромную яму под бунгало. Зацементировали ее, чтобы туда не проникала вода, затем установили ящик и поместили в него передатчик. Отверстие прикрыли кирпичами. Вот и вся маскировка.
Интервьюер. И так вы работали годами?
Хелен. Надо было сделать все таким образом, чтобы никто ничего не заметил. Я купила холодильник. Мы сделали люк. На полу в кухне постелили линолеум и поставили холодильник там, где был вырезан кусок линолеума, чтобы я могла спускаться в подвал. Под холодильником я укрепила колесики, чтобы его можно было легко передвигать. Спускаться в подвал приходилось только мне, потому что я была очень худенькой. Он не мог.
Питер. Я мог лишь просунуть голову.
Хелен. У нас был маленький аппарат, с помощью которого мы все передавали за две-три секунды. Это происходило так быстро, что послание было невозможно перехватить.
Питер. Они начали присматриваться к нам на третий или четвертый год.
Хелен. О чем ты говоришь, Бобси? Они вообще ничего не знали вплоть до нашего ареста. Они ни разу не поймали нас в эфире. Об этом даже говорилось на судебном процессе.
Питер. В последний месяц 1960 года, если ты помнишь, недалеко от нас стоял почтовый грузовик. Помнишь зеленый грузовик?
Хелен. Но они никогда ничего не перехватывали. Знаешь, когда у них возникли подозрения? Когда впервые попытались проникнуть к нам.
Питер. Следовательно, на пятый год.
Хелен. Когда Бен стал ходить к нам. Они никогда не перехватывали нас в эфире. Только когда нас арестовали и произвели обыск, они попытались найти передатчик, но безуспешно. Потом пригласили экспертов. Наши адвокаты пытались доказать, что им известно все. Но это была неправда. Позднее в газете "Телеграф" появилась статья, написанная одним из этих экспертов. Он утверждал, что шифр Крогеров так и не был раскрыт.
Бен (Гордон Лонсдейл)
Интервьюер. Давайте напомним телезрителям, сколько лет вы проработали в Великобритании?
Питер. Пять.
Интервьюер. И все эти годы вы работали с Беном?
Хелен, Питер. Да.
Интервьюер. Скажите, каким он был, какие отношения установились между вами?
Хелен. Бен был замечательным парнем. Он был прежде всего личностью. Замечательной личностью. Умел ладить с людьми, умел заставить их поверить в собственные силы. Умел слушать людей. Был наделен этим даром. У нас никогда не возникало чувства, что он ловчит, притворяется. Наоборот, веришь, что он о тебе очень высокого мнения. Особенно он нравился женщинам. И хотя он не был красивым мужчиной, но отличался от других. Я очень любила его как друга.
Его смерть (в 1970 году) вызвала у меня шок. Я отказывалась в это верить. Он умер так внезапно... Накануне воскресенья он приходил ко мне в больницу. Я тогда лежала на обследовании...
Интервьюер. Здесь, в Москве?
Хелен. Да. Он сказал: "Я соберу для вас лучшие грибы". Знаете, я обожаю белые грибы. Мы вместе тогда посмеялись. В больнице было много девушек и они мне говорили: "Какой приятный мужчина! Кто он?" Я сказала им, что это один из моих любовников. Ему ни в коем случае нельзя было нагибаться, а тем более собирать грибы. У него произошло кровоизлияние. Был гипертонический криз. Через два дня в больницу пришел Юрий. Я встретилась с ним в кабинете врача, посмотрела на него и увидела, что он очень изменился. Я знала, что он перенес операцию на желудке, но чувствовал он себя хорошо. Я спросила: "Что-то случилось?" Он сказал, что умер Бен, в воскресенье поехал за грибами и у него произошел инсульт.
Что я могу еще сказать о Бене? Помню, когда Хрущев пришел к власти, я спросила Бена: "Послушай, Арни, что происходит в этой стране? Положение так быстро меняется..." Он махнул рукой и сказал: "Сам черт не разберет, кто здесь держит руль. Главное, у нас есть наша любимая работа и давай делать ее красиво, а они пусть хоть перегрызут друг другу глотки!"
Бен и Марк (Рудольф Абель)
Интервьюер. Давайте поговорим об Абеле. Вернее, о них обоих - о Бене и Абеле.
Хелен. Знаете, они были очень разными. Абель был старше, опытнее. Он работал во многих странах, например, во Франции. Он всегда был спокойным, безмятежным. Никогда не терял хладнокровия. Мы часто спорили с ним. Когда я слишком горячилась, он мне говорил: "Успокойся. Все будет хорошо".
Питер. Хладнокровие его оставило, когда ты поджарила гуся. Помнишь, мы пригласили его отпраздновать вместе с нами встречу Нового года.
Хелен. О да. Он попросил: "Давай я разрежу гуся". Я дала ему большой нож. Он попробовал воткнуть вилку в птицу. И гусь сразу же полетел в стену! Какая досада! Мы ведь только на прошлой неделе закончили ремонт! Он был вне себя: "Боже, что же я наделал!" Потом взял салфетку и сказал: "Ничего страшного. Мы все-таки съедим гуся". Новогодняя ночь прошла в разговорах. Он рассказывал нам об очень личных вещах и о том впечатлении, которое произвели на него Соединенные Штаты. А я говорила с ним о той фотографии, которую нашли у него после ареста. Это было очень неприятно. Благодаря ей они смогли установить, что мы поддерживали отношения. Иначе ФБР никогда бы не установило связь между Абелем и нами.
Абель совершил тогда ошибку. Он должен был избавиться от фотографии, уничтожить ее. Маленькие ошибки подобного рода могут погубить целое дело.