Во вступительной статье к журнальной публикации Яцков объяснял, что он вовсе не хотел, чтобы документы КГБ бросали тень на достижения великих физиков страны. "Бомба, - утверждал он, - была создана учеными и специалистами. Информация, полученная разведывательными службами, сама по себе ничего не значила". "Физики и сотрудники спецслужб, - продолжал он, подчинялись собственным законам и делали каждый свое дело. Не стоит противопоставлять их друг другу"1. Однако эти лицемерно примирительные слова не оказали желаемого эффекта.
Тысячи экземпляров журнала "Вопросы истории естествознания и техники" (№ 3, 1992 год) вышли из печати и должны были поступить в продажу. Уже были разосланы в инстанции первые экземпляры. Именно тогда корректурные оттиски попали в руки Игоря Головина, биографа Курчатова. Он просто не поверил своим глазам. Он не только не слышал ничего подобного в ту пору, когда работал рядом с Курчатовым, но и не понимал, почему секреты создания атомной бомбы разглашались на весь мир. Головин немедленно связался с Харитоном, который видел подобные документы в Лаборатории-2, а затем, совсем недавно, на Лубянке. Харитон также не одобрил подобных действий. Он позвонил министру атомной энергетики, и тот поспешно остановил публикацию. В конце концов СВР (Служба внешней разведки) была вынуждена связаться с журналом и забрать у редакции документы. А вскоре президент Борис Ельцин подписал указ, согласно положениям которого всякая публикация по атомным проблемам должна была отныне получать санкцию Академии наук. Кое-кто был недоволен. КГБ-СВР - потому что им помешали открыть старые архивы. Журнал, понесший финансовые потери, из-за невозможности продать уже напечатанный тираж. Однако не все экземпляры удалось вернуть обратно. Каждый исследователь за пределами России мог достать экземпляр запрещенной публикации, обратившись в службу межбиблиотечного абонемента своего университета. За пределами России журнал по-прежнему был доступен всем, и поэтому документы досье "Энормоз" могут цитироваться, как, например, в данном произведении. По крайней мере, хотя бы у авторов и читателей этой книги есть все основания оставаться удовлетворенными1.
Однако, как отмечают западные специалисты, нет оснований считать, что вследствие этой публикации мир оказался в опасности. "Эксперты, видевшие запрещенные тексты, - пишет один обозреватель, - утверждали, что даже Эдвард Теллер или Андрей Сахаров не смогли бы создать бомбу на основании информации, содержащейся в этом тексте". Есть основания полагать, что причины запрета кроются не в опасности распространения ядерного оружия, а скорее в состязании секретных служб и физиков-атомщиков "за место на Олимпе истории"1.
Б) Контрнаступление физиков-атомщиков
Смелая инициатива помогла спецслужбам обрести доверие и благосклонность общественности. Получалось, что им принадлежали огромные заслуги в деле создания советской атомной бомбы. Теперь пришла пора вступить в бой ученым.
Юлий Харитон, старейшина физиков-атомщиков, решил поддержать своих коллег. Он начал работать с Курчатовым еще в 1925 году. Затем стажировался в знаменитой Кавендишской лаборатории Кембриджского университета, где защитил докторскую диссертацию, написанную под руководством Эрнеста Резерфорда. После возвращения в Ленинград он вместе с Яковом Зельдовичем стал изучать процесс ядерной цепной реакции. В конце концов он вновь присоединился к Курчатову для претворения в жизнь программы по созданию советской атомной бомбы. Харитон отвечал за конечный продукт - изготовление самой бомбы. Впоследствии он работал над созданием водородной бомбы и возглавлял отдел вооружений Лаборатории-2, преобразованной в Институт имени И.В. Курчатова. В 1992 году вышел на пенсию после более чем полувековой добросовестной и безупречной службы. В течение всего этого времени Харитон как бы не существовал для советских граждан, хотя и пользовался огромным уважением у своих коллег и международной научной общественности.
Разгневанный 88-летний ученый бросился в контратаку, осаждая редакции газет, опубликовал в "Известиях" свой послужной список - довольно-таки редкий случай - и в январе 1993 года устроил в Институте имени И.В. Курчатова конференцию, посвященную 90-летию основателя института. И каждый раз Харитон вступал в противоречие с утверждениями КГБ-СВР. Конференция имела столь большое значение, что "Бюллетень ученых-атомщиков" опубликовал ее материалы под названием "Версия Харитона". Это наиболее полное изложение истории создания советской атомной бомбы в том виде, в каком ее представляют себе сами создатели. Рассмотрим вкратце выдвинутые аргументы.
Харитон начал с того, что перечислил неточные, по его мнению, заявления, воспоминания и утверждения, опубликованные в последние годы в прессе. Некоторые из них он счел совершенно абсурдными, как, например, историю третьей атомной бомбы, сброшенной на Японию. Якобы она не взорвалась и впоследствии была передана Японией Советскому Союзу. Подготовив таким образом почву, Харитон привел пять доводов.
Во-первых, советские физики достигли значительных успехов в области расщепления атома задолго до начала войны. Они продолжали работать в чудовищных условиях разрухи, лишь временно приостановив исследования. Это бесспорно.
Во-вторых, советские физики разработали собственный проект атомной бомбы, но сложившаяся обстановка вынудила их скопировать американскую модель, после того как она доказала свою эффективность. "Это было хорошим решением, - подчеркнул Харитон. - В тот драматический час, когда над Советским Союзом нависла угроза атомной агрессии и когда на карту были поставлены миллионы человеческих жизней, это было единственно верным логическим решением. К тому же, для того чтобы осуществить подлинный проект на основе американской схемы, было необходимо предварительно совершить героический подвиг, потребовавший мобилизации сил всей нации, создать атомную промышленность с адекватными технологиями, производственный аппарат высочайшего уровня и подготовить квалифицированный персонал. И все это было сделано в стране, разоренной войной".
В-третьих, даже располагая украденными американскими планами, было необходимо подвергнуть их проверке, убедиться, что они не содержат ошибок или дезинформации, понять, почему они функционируют. Весь этот процесс требовал высочайшего уровня компетенции.
В-четвертых, изготовив бомбу, физики немедленно приступили к ее модернизации. В 1951 году они провели испытания бомбы меньших размеров, но гораздо более мощной. Две первые советские атомные бомбы американцы окрестили "Джо-1" и "Джо-2". Их настоящие названия были "РДС-1" и "РДС-2", что означало "реактивный двигатель Сталина".
В-пятых, Харитон утверждал, что материалы, собранные службами НКВД, не сыграли никакой роли в создании советской водородной бомбы. Какие бы данные Фукс ни предоставил Советам, они не только не оказали никакой помощи, но, напротив, могли бы существенно помешать, поскольку в тот момент "сверхбомба" Эдварда Теллера теряла привлекательность. Советские физики разработали оригинальную и независимую концепцию водородной бомбы, предоставив убедительные доказательства своего превосходства во имя благополучия страны1.
Защищая программу создания атомной бомбы советскими учеными, Харитон не обходил стороной и темные места. Например, он признал использование немецких ученых в работе над советской программой после разгрома Германии, однако опроверг бытующее мнение, что именно они создали бомбу для России. Немцы намного отставали в исследованиях и были задействованы на второстепенных направлениях работы. Он также не преминул упомянуть об использовании труда заключенных: "Безусловно, было горько наблюдать, как тысячи заключенных начинали возводить сооружения. Но все это отходило на задний план. Люди обращали мало внимания на трудности повседневной жизни. Они старались как можно лучше и быстрее выполнить поставленную перед ними задачу. Они знали, что стране грозила опасность, и понимали, что государство рассчитывает на них и предоставляет все необходимое для работы и быта. И они великолепно справились со своей задачей"1.