Катя и Афанасий Сергеевич, конечно, удивлены моим внешним видом.
Афанасий Сергеевич интересуется, увенчалась ли успехом моя ночная "экскурсия" на кладбище, а Катя подозрительно принюхивается.
- Интересно, с какой дамой ты провел эту ночь, дорогой? - спрашивает она саркастически, но в глазах у нее боль.
Черт! Ну ничего от нее не скроешь! Просто ведьма какая-то. Правда, очень красивая ведьма... Ничего не ответив Кате, сразу перехожу к делу, объясняю, каким образом нам предстоит покинуть Омск.
Отдаю историку листок с перерисованными со склепа значками. Афанасий Сергеевич в полном восторге, он без конца повторяет одну и ту же фразу:
- Я ведь вам говорил!.. Я ведь вам говорил!..
Смотрю на него с недоумением:
- Так вы что, Афанасий Сергеевич, не были уверены, что на склепе есть какие-то знаки? Вы только предполагали?..
Историк смеется:
- Никогда нельзя быть уверенным на сто процентов, особенно когда мы занимаемся делами давно минувших дней.
Я смеюсь вместе с ним:
- Да вы, оказывается, еще тот авантюрист, Афанасий Сергеевич!
Катя не разделяет нашего веселья, она сидит на диване, выпрямив спину и положив руки на колени, и грустно смотрит на меня.
- Катя, что с тобой? - спрашиваю ее и, присев рядом, обнимаю за плечи.
- С этой ночи ты стал отдаляться от меня, и я не знаю, как мне тебя вернуть... - говорит она упавшим голосом. - Я вижу, как ты далеко, и у меня нет сил позвать тебя...
Я нисколько не сомневаюсь в способностях Кати видеть и слышать больше, чем можем мы, простые смертные, но не стоит из всего делать трагедию. Тем более нас не связывают никакие обязательства.
- Катя... - начинаю я.
- Не надо... Пусть лучше так - без слов...- говорит она глухо и отворачивается.
Во дворе, возле служебного входа в мясной магазин, расположенный на улице Богдана Хмельницкого, садимся в присланный Виталием Валерьевичем микроавтобус. От Чкаловского жилмассива выезжаем на Космический проспект, и вот уже перед нами трасса на Новосибирск. Внезапно я понимаю, что не могу сейчас уехать из Омска. Не имею права. Так муторно на душе, как будто я вышел из-под обстрела за счет своих ребят. Выжил, а они остались там, на линии огня...
Катя неожиданно берет меня за руку:
- Не мучайся. Возвращайся... Ты должен это сделать.
С благодарностью смотрю на нее.
- Я не задержусь, - обещаю ей и подхожу к водителю.
Я выхожу в Бланке. Афанасий Сергеевич с Катей едут дальше. Мы договорились, что в Новосибирске они без меня никаких действий предпринимать не будут.
Глава восемнадцатая
На попутном КамАЗе возвращаюсь в Омск, но, как добраться до замка Виталия Валерьевича, не знаю.
Смутно помню кое-какие ориентиры, но вряд ли мне это поможет, когда я буду объяснять таксисту, куда мне, собственно, надо. Наверняка он подумает, что я хочу его мочкануть, заманив в глухое место.
Все-таки решаю попробовать.
В центре, на улице Лермонтова, у гостиницы "Маяк", подхожу к одной из желтых "волг" с шашечками на дверцах. Для убедительности сполоснув рот пивом и держа початую бутылку в руках.
Открыв дверцу тачки, плюхаюсь на сиденье рядом с водилой. Он смотрит на меня выжидающе.
- Здорово, братан! - улыбаюсь ему вымученной, похмельной улыбкой. Слышишь, как у меня репа трещит? - спрашиваю у него, икая.
Водила понимающе ржет.
- Во! Рубишь тему, - гоню я под бандюгана, якобы мучающегося похмельем. - Я с корешками тут к деляге катался в гости. Ни хера до сих пор не пробью, где, бляха, это было... - С гримасой отвращения швыряю бутылку в открытое окно. Бутылка глухо взрывается осколками и пеной. Возмущаюсь: - Что у вас, бля, за пойло втюхивают рабочему народу?
- Точно, говно какое-то привозят, падлы! - поддерживает беседу таксист, он, видимо, и сам любитель после смены тяпнуть пивка.
К машине подходит молоденький мент с сержантскими нашивками.
- Чтой-то вы здесь, гражданин, распоясались? А ну-ка, выходите из машины! - приказывает он мне.
- Да ты че, командир, все ништяк! Я тебе за базар отвечаю... - как бы не понимая, в чем дело, но в то же время приветливо отвечаю менту, не собираясь покидать машину. - Все путем, начальник, просто эта паскуда из рук вырвалась, ну и упала на асфальт.
- Ничего себе - упала! - восклицает легавый, явно надеясь на взятку. Это на три метра от машины, называется, упала?
- Да лажа, командир, что ты в натуре, - выбираюсь нехотя из такси, одновременно вытаскивая из кармана пиджака пятидесятидолларовую купюру, причем делаю это так, чтобы таксист ее видел. - Давай, начальник, рисуй штраф, я тебе вот это отлистаю и - краями!
- Вы мне всякое тут не предлагайте! - неуверенно говорит сержант, алчно глядя на американский полтинник. - Вы мне документы свои предъявите!
Достаю паспорт и, вложив туда купюру, отдаю менту.
Тот быстро и внимательно пролистывает документ, купюра с президентом мгновенно исчезает в его кулаке. Возвращает паспорт.
- Смотрите, чтобы больше у вас так бутылки не падали... удовлетворенно напутствует он меня и, козырнув, уходит.
Падаю обратно на сиденье.
- Сука проколотая... - шиплю Вслед менту и, сплюнув за окно, поворачиваюсь к таксисту.
- Сколько взял? - интересуется водила, хотя и так видел сколько.
- Херня... Не то лавэ, чтоб плакать... - уже смеюсь я.
В глазах водилы уважение.
- С Москвы, что ль? - спрашивает он. Вся Россия знает, что в столице бабки просто бешеные клепают по нынешним временам.
- С югзапдрищенска. Откуда же еще! - хохочу я, хлопая водилу по плечу. - Ты мне, братан, лучше скажи, как добраться до одного здесь терема в пригороде...
- Какого такого терема? - не понимает таксист.
- Бля... - тяну я, прикладывая ладонь к виску, как бы справляясь с головной болью. - Замок такой у Виталика... Дочка у него онемела. ..
- А! - веселеет таксист. - То же Бродский! Кто ж не знает!.. Ты скажи, хоть сейчас туда рванем... - с надеждой смотрит он на меня.
Все-таки удачно получилось. Таксисты народ ушлый и знают городскую жизнь от и до.