- Давай бери, только быстро! - кивает ему парень.
Мужик убегает в магазин. Предлагаю скуластому сигарету.
- А тебе куда? - интересуется он.
- К Красноярску бы поближе. От своих отстал, а нам нужно в край "корочки" выправить. Комиссии долбаные заклевали... - сплевываю я зло в песок.
- Это чегой-то у тебя за канитель? - не понимает скуластый.
- Да я ж говорю!.. С Артемовского я, с артели... Бульдозерист. Уже сезон вовсю, только паши, а тут комиссия, бляха, налетела, допуск на технику требует. Ну сам понимаешь...
Парень кивает, врубившись, о чем я ему толкую.
- А я свои "корки" в отпуске посеял... - продолжаю врать. - Нужно было в кадрах оставить, а я - нет, держал на руках. Теперь вот в центр надо срочно переть, восстанавливать... Начальник, сука такая, грозится уволить за раздолбайство. А счас, сам знаешь, попробуй-ка где-нибудь найти лучше пахоту...
- Это точно, - соглашается скуластый. - Начальство, оно всегда через жопу думает. Вот у меня недавно...
Подлетает его приятель с двумя бутылками водки в руках. Скуластый сразу теряет нить своего рассказа.
- Будешь? - спрашивает он меня, кивая на бутылки.
- Тебе ж ехать... - удивляюсь я.
- Да херня! - смеется скуластый. - Нам же только до Шалинского, а тут если и есть менты, то сами вечно синие...
- Не хочу начинать, - с сожалением говорю я. - Начнешь - остановиться трудно будет... А тогда точно - пинком с барщины и - бутылки на вокзал собирать...
- Тогда не надо... - соглашается скуластый. - Мы с Митричем по соточке врежем и - поедем. Слушай! Ты же бульдозерист? - осеняет его.
... - Ну?
- О!! С этим чудом дело имел? - кивает он на свою машину.
- Да сколько раз...
- Тогда давай так... Я сейчас вмажу, а ты поведешь. Так оно надежнее будет, - предлагает он.
- Лады. Давайте бухайте. С рычагами справлюсь... - отвечаю ему.
Через десять минут выезжаем. Я веду "газон". Мужики раскатали пузырь на двоих, и Митрич полез в кузов, сообщив уже заплетающимся языком, что "маненько покемарит".
Скуластого зовут Федором. Пока я рулю, он трещит не переставая о том, что он здесь все места чуть ли не на брюхе исползал с геофизиками.
- Сейчас и дизеля фирменные есть, а мне все на этом бензодрале пахать приходится, - хлопает он ладонью по кожуху двигателя. - Какой на хер "шестисотый мерседес", если мой шарабан по здешним дорогам в перевалы жрет литр на километр! - смеется скуластый. - Я с собой в кузове не канистры таскаю, а пару "двухсотлитровок", чтоб он, змий, не зачах по дороге...
Болтая о том о сем, без помех проезжаем сотню километров до Шалинского. От него мне до Красноярска пилить еще столько же. Загоняю "газон" во двор общежития геофизиков.
- Может, заночуешь у нас? - спрашивает Федор, когда я, закинув рюкзак за плечи, собираюсь отчалить из этой гавани.
- Не, спасибо. Хочу побыстрее добраться до своих... - отказываюсь я. Все, братишка, пора топать дальше.
- Ну так смотри, ежели что, возвращайся, - кивает понимающе Федор.
В длинном бревенчатом бараке, приспособленном под общежитие, на редкость тихо для вечернего времени.
- У нас тут сейчас никого нет... - смеясь, подтверждает мою догадку Федор. - Все в поле, только мы с Митричем, как ездовые... То привези, то подай...
- Все, пойду я...
- Ну, ладно... Хозяин - барин, - соглашается Федор. - Вот смотри, за тем поворотом свернешь вправо... - показывает он рукой, - а там шпарь прямо вдоль заборов - и упрешься в трассу. Так оно ближе выйдет... Попутки там часто до Тертежа ход ют...
Жмем друг другу руки и расстаемся. Уже выйдя за ограду, слышу веселый голос Федора:
- Митрич! Ебио мать тебя колесом по чайнику! Подъем! Где там у нас вторая пол-литра?..
"Мне бы, мужики, ваши заботы", - усмехаюсь я мысленно.
Нестерпимо хочется рассмотреть содержимое баночки из-под леденцов, но пока мне не до этого. Я стремлюсь вырваться из опасного района. Вряд ли меня скоро обнаружат, но когда найдут "жигули" браконьеров, вычислить мой маршрут станет гораздо проще. Мои следы пока еще, что называется, горят.
На трассе останавливаю попутный КамАЗ. В этих местах любого бродягу подвезут, куда он попросит, без всяких денег, так как живут здесь в основном такие же бродяги с неудавшимися судьбами. А встречаются и просто открытые, бескорыстные люди.
Водила КамАЗа попался разговорчивый, и с полчаса я выслушиваю его откровения, пока не прибываем в Тертеж. Парень ушел вправо от развилки, на УЯР, а я остался голосовать на трассе.
Вечереет. Вокруг уже не тайга, а степь. Далеко на горизонте вздымаются пики таежных гор, золотящиеся сочной зеленью в лучах заходящего солнца. Снежные шапки гольцов четко прорисовываются на бледно-синем небе, но уже видны и багровые от заката тучи, надвигающиеся с запада. Скоро на таежный мир опустится ночь, и, возможно, пойдет дождь.
Глава двадцать восьмая
Одиннадцать вечера. На улицах Красноярска ни одной живой души. Темень, и вдобавок из разверзшихся небес обрушивается шквальный ливень, холодный, мерзкий. Пока я бежал к ближайшему подъезду, на мне и нитки сухой не осталось.
В гостиницу мне нельзя, на бичевской сходняк, в смысле на вокзал, тоже. Меня нигде не ждут. Отверженные, но не обреченные...
Паршиво в чужом городе одному, без знакомых - некуда сунуться, одежда на мне насквозь промокла, а тут еще подъезд встречает меня промозглой сыростью и холодом. Батареи ни один кретин в такую погоду не затопит. Сейчас бы в горячую ванну, картошечки с зеленью и ростбифом... Тьфу! Лезет всякая глупость в голову. Да еще, откуда ни возьмись, уличный кот желает со мной познакомиться, трется о мою ногу и урчит. Интересно, если бы этот котяра вдруг вырос до размеров тигра, какой бы у меня был коэффициент живучести? Наверно, как у танка в ядерную войну - секунд тридцать...
Пробую сидеть на корточках. На фиг! От каменных стен и от бетона лестничной площадки веет могильным холодом. Склеп намба фри... Картошечка фри... Люля-кебаб... Что это меня на баб потянуло? Не до баб сейчас - это точно... Историк с Катей балдеют на базе, им-в кайф. Там светло, мухи не кусают, вода с потолка не капает... Хочешь, смотри кино по видику или по спутниковому, хочешь - покушай чего-нибудь вкусненького, а именно: картошечки с зеленью, горячий ростбиф...