Проезжаю, уже не торопясь, по дорожке, вьющейся между редких сосен, еще метров шестьсот. Оставив кар на специальной парковке, иду к старинному зданию с классическими колоннами и ажурными балкончиками.
Неподалеку в глубине леса виднеются небольшие коттеджи, а за центральной усадьбой расположено несколько двухэтажных корпусов, каждый из которых имеет еще семь этажей под землей. Система подземных коммуникаций этого сверхсекретного городка столь сложна, что даже старожилы иногда в ней путаются.
Поднимаюсь по гранитным ступенькам парадного хода. В вестибюле дежурный администратор в штатском, ознакомившись с моим удостоверением, поясняет, какой коттедж мне нужен, предварительно сверившись с каким-то служебным журналом.
Выхожу на улицу и пешком добираюсь до указанного домика. Открыв дверь пластиковой ключ-картой, захожу внутрь. Стандартный набор удобной для жилья обстановки в западном стиле. Пройдя в гостиную, включаю телевизор и начинаю раздеваться. О душе я мечтал последние двенадцать часов, как о чем-то уже нереальном…
В шифоньерах в спальне нахожу все, что требуется из одежды, обуви и прочего… Сняв с плечиков халат, собираюсь пройти в ванную. На маленьком столике в гостиной звонит телефон. Постояв немного, слушаю мелодичные звонки, приятные для слуха.
Панасоник не сравнить с той сволочью из сталинской эпохи, которая доставала меня по ночам в квартире историка.
Поднимаю трубку.
— Попробуй только сбежать, не дождавшись меня! — слышу веселый рокот Степаныча в динамике трубки.
— Поздравил бы сначала, казарма, — бурчу я, сдерживая улыбку.
— Но-но! Поговорите у меня, майор! — веселится Старик. — Сейчас приеду, построю и влеплю суток… — «батя» раздумывает, сколько мне влепить.
— Меня нельзя — я зону топтал. Тип с криминальным прошлым уставу не подчиняется, — объявляю смеясь.
— Н-да… — соглашается генерал. — Но все-равно влеплю через двадцать минут.
«Батя» отсоединяется, я же в отличном настроении, напевая под нос «мурку», топаю в душ.
Глава третья
Передав генералу кассету, вкратце пересказываю ее содержание. Некоторые из названных мной фамилий генерала сильно удивляют.
— Это же бывшие высокие чины КГБ, — задумчиво говорит он. — Можно не сомневаться, что служба безопасности их фирм и банков находится на более чем профессиональном уровне и скорее всего укомплектована теми же бывшими кадрами…
Закурив, с вызовом смотрю на своего шефа.
— Думаю, это не помешает нам убрать их к чертовой матери из оборота, — говорю тихо, но зло.
Генерал, перестав вертеть в пальцах сигаретную пачку, поднимает на меня глаза.
— Возможно, — произносит он хмуро, — оружие сейчас валом идет в Чечню. Часть стволов, и серьезная часть, оседает в самой столице. Народ крошит друг друга почем зря. Также серьезная проблема в последние годы возникла с наркотиками. Американизировались, бля, идиоты! — срывается генерал, саданув кулаком по столу.
Даю ему высказать все, что у него наболело. Генерал описывает ситуацию с наркотой, подкрепляя все статистическими данными: каждый второй учащийся, оказывается, уже пробовал какой-нибудь наркотик, включая и школьников младших классов.
— Они же, знаешь, чего теперь у нас делают? — спрашивает меня «батя», имея в виду подростков.
Пожимаю плечами:
— Да они много чего делают. Трахаются уже лет с тринадцати по подворотням…
— Ну и это тоже… — покраснев, соглашается генерал.
Я знаю, что у него дочка и ей сейчас двенадцать лет.
— Тут, понимаешь, идиоты одни книгу выпустили, как наркоту искать и готовить, — продолжает шеф. — В общем, собирают теперь по полям грибки, в которых ЛСД есть, и жрут, пока в окна вылетать не начинают, — он отмахивается, давая понять, что больше говорить на эту тему не желает.
Перехватываю инициативу:
— Согласовывать с Москвой наши действия относительно той шестерки нужно? — спрашиваю его.
— Нет. Кончать с ними пора, — произносит генерал, снова сосредстачиваясь на конкретном деле. — Эти гниды наживают состояния на крови своих соотечественников. Нужно срочно выводить их из игры.
— Что с Жоркой? — вставляю я не совсем к месту, так как в общем уже уяснил позицию шефа.
— А? — не понимает меня «батя» в первый момент, но тут же поправляется: — А-а, понял. Здесь он, в учебном корпусе. И пес его тоже здесь. Хороший, кстати, парень. К тому же и готовить его почти не надо.
Ну что ж, я рад за Жорку, если все так удачно для него сложилось.
— Поговорить с парнем нужно, Степаныч. Если захочет, то я не прочь иметь с ним дело как с напарником, — говорю генералу.
Он кивает:
— Я давно хотел предложить тебе вариант с напарником, но боялся, что обиду выкажешь. Ты у нас слишком уж самостоятельный, — улыбается он. — Чинов не признаешь, на генералов покрикиваешь…
Я смеюсь. «Батя» прекрасно знает, как к нему относятся полевики, но иногда, раз в год, пытается обратить наше внимание на свои погоны. Правда, в форме я видел его один только раз.
— Каюсь, Степаныч, можно и на губу, но чуть попозже. К пенсии, а? — выпрашиваю отсрочку наказания.
Генерал обреченно машет своей лапищей:
— Черт с тобой, но ты у меня все-таки когда-нибудь доиграешься!
— Как девушка? — интересуюсь насчет Кати.
Генерал, перестав улыбаться, чешет пятерней в стриженом затылке.
— М-м-м… Сбежала девчонка… — хмыкнув, сообщает он, не глядя на меня.
— Как сбежала? — не могу понять. — Водитель, что ли, останавливался где-нибудь по дороге? Ему же было приказано доставить ее прямо на базу!
Генерал мнется:
— Довезли-то ее нормально. Она уже отсюда сбежала… Да что ты так на меня смотришь, в самом деле, — защищается он от моего укоризненного взгляда. — Ну да, сбежала! Это же какой-то старик Хоттабыч в юбке, чего тут удивляться… Она позвонила матери в Москву, и та ей сообщила, что ее отца пытались застрелить возле подъезда. Будто бы тот тяжело ранен и теперь находится в больнице. Мы, конечно, эту информацию проверили — деза… Ее отец жив и здоров, но девушку остановить было невозможно.
Генерал закуривает, пыхает дымком:
— Никто здесь и глазом моргнуть не успел, а ее уже и след простыл. Ловко это, кстати, у нее получается. Нам бы такого оперативника, — цокает Степаныч одобрительно.
— Я должен срочно лететь в Москву, — тут же заявляю ему.
Генерал понимающе кивает и говорит, стряхивая пепел в гипсовое изображение черепа, сделанного под пепельницу:
— Можешь. Заодно займешься «шестеркой». Потянешь один?
— Не справлюсь, узнаешь, — отвечаю ему, и генерал кивает.
— А что там у тебя с твоим другом, профессором? — интересуется он.
Совсем вылетело из головы объяснить Степанычу, зачем я попросил выделить охрану историку.
— На него покушались. В каких-то старых бумагах он наткнулся на указание, где спрятана часть золотого царского запаса, считавшаяся утерянной.
Генерал удивленно поднимает брови:
— Казна царской России? Очень интересно. Хочешь сам этим заняться? — интересуется он, лукаво усмехаясь.
— А то нет!.. — смеюсь я. — Не дрейфь, Степаныч, поделимся, век свободы не видать, — щелкаю ногтем большого пальца о зуб, изображая блатняка.
Степаныч морщится.
— Ну, все-все, блатное чадо — убедил! — успокаивает он меня, поднимая руки. — Ладно. От твоих аргументов не открестишься. Освободишься и займешься этим делом и кладом, если он, конечно, существует на самом деле.
Не собираюсь его ни в чем убеждать, но Афанасию Сергеевичу я верю. Он бы не стал суетиться и говорить зря, если б не знал точно.
— Девушка уже четыре часа находится в дороге. Едет поездом. Могу сказать вагон и место, — информирует меня генерал. — Никто из наших ее не ведет. Насколько я понимаю, в данном случае это все равно бесполезно.