Убедилась. — В руке у Хорьковой появился маленький пистолетик. — А теперь гони сюда чемодан. А то пулю в лоб получишь!
Кукарекин побледнел/Трясущимися руками он отдал Хорьковой кейс.
— Вот так-то лучше, — усмехнулась Красная Шапочка.
— Послушайте, — глухо произнес Кукарекин, — отдайте пульт. Зачем он вам? Вы же не знаете кода.
Хорькова засмеялась:
Я смотрю, ты такой же чурбан, как и Дзюбинский. У меня нет никакого пульта. Когда ты позвонил и предложил мне за пульт деньги, я решила взять тебя на понт…
Врешь! — злобно вскричал Кукарекин.
Нет, не вру. — Она помахала кейсом. — Так что пока, парниша.
Пока, пока, — как-то буднично ответил Кукарекин.
Красная Шапочка тут же заподозрила неладное. Она быстро открыла кейс; вытащила одну пачку, вторую… Во всех пачках верхняя банкнота прикрывала нарезанную бумагу.
— Негодяй! — задохнулась от злости Хорькова. — «Кукол» мне подсунул!
БАХ! — раздался выстрел. — Что там происходит?! — закричали Димка с Чайниковым, которые все слышали, но ничего не видели. — Хорькова стреляет в Кукарекина?!
Суперопер подправил резкость в бинокле.
— Нет. Стреляют в Хорькову.
БАХ! — прозвучал второй выстрел. БАХ! — третий.
Красную Шапочку повело куда-то в сторону. Она, словно слепая, пошла по мосту. Как раз к тому месту, где не было перил. Еще два-три шага и…
И, сорвавшись с моста, Хорькова полетела в воду.
Вон кто стрелял! — Димка указал на высокого человека в длинном черном плаще, который бежал в сторону метро «Выборгская».
Надо его взять! — Григорий Молодцов выскочил из машины. Чайников и Димка тоже выскочили.
А ты куда? — глянул на сына Суперопер.
Хорьковой помочь!
Ей уже не поможешь! Свяжись по раций с оперативным дежурным, скажи, чтоб прислали водолазов… Шура за мной!
Выхватив из плечевой кобуры пистолет, Григорий Молодцов бросился в погоню за человеком в черном плаще.
Практикант побежал следом за Суперопером.
Ты заходи справа, — распоряжался на бегу Молодцов. — Я — слева. Возьмем его в «клещи». Стрелять только по ногам. Ясненько?
Ясненько, Григорий Евграфыч.
Увидев, что его преследуют, человек в черном плаще метнулся в проход между домами.
Суперопер прицелился убегавшему в ногу и нажал на спусковой крючок. Осечка!..
«— Стреляй, Шура, стреляй!..
Но практикант не выстрелил. Человек в черном плаще скрылся за углом. А у Суперопера произошла еще одна досадная осечка, но только уже другого рода. Он зацепился за какую-то железяку и упал. Лодыжку пронзила острая боль.
— Бери его, Шура! — приказал он, морщась от боли.
— Есть, Григорий Евграфыч! — Чайников помчался за преступником. А Молодцов, прихрамывая, вернулся к «уазику».
— Вызвал водолазов? — спросил он у сына.
— Да, пап, сейчас приедут. — Димка протянул отцу красную шляпку: — Вот все, что осталось от Хорьковой.
— Откуда это у тебя?
— К берегу волной прибило.
Суперопер повертел шляпку в руках:
— Выходит, я ошибся. И за Красной Шапочкой действительно кто-то охотился.
Вскоре появился запыхавшийся Чайников. На нем лица не было.
Я… я… — растерянно бормотал он.
Что — я?.. — спросил Григорий Молодцов. — Говори толком.
Я… я… убил его…
Как убил? Я же приказывал взять живым. Ты куда стрелял?..
В ноги.
А попал куда?
В голову.
— Замечательно, — саркастически усмехнулся Суперопер. — Стрелял в ноги, а попал в голову. Дай-ка сюда зачетку, я тебе пару влеплю за такую стрельбу.
Практикант его не слышал. Закрыв лицо руками, он продолжал бормотать:
Ой, мамочка… я убил человека… А он дальше побежал… Димка с отцом переглянулись.
Кто дальше побежал? — осторожно спросил Димка.
Тот, кого я убил… Голова на кусочки разлетелась… А он бежит… Без головы…
Суперопер похлопал Чайникова по щеке:
— Эк, как тебя, парень, развезло. Ну успокойся, успокойся…
Но Шура не успокаивался:
— Просто абракадабра какая-то… он бежит… а головы нет… он бежит… а головы нет… — повторял практикант.
— Возьми себя в руки, — как следует встряхнул Чайникова Суперопер. — Даже если он бежал без головы, это еще ни о чем не говорит. Любому нелогичному событию всегда можно найти логичное объяснение. Надо только поискать…
— Вы думаете, Григорий Евграфыч?
Уверен, Шура.
Получается, что ты никого не убил, — добавил Димка. — Раз он дальше побежал…
— Ой, правда, — обрадовался Чайников.
— А где Кукарекин?! — спохватился Суперопер.
Он посмотрел в бинокль. Кукарекина на мосту не было. «Бьюика» около моста тоже не было.
— Черт! Упустили!..
Я знаю, куда он мог поехать, — сказал Димка.
Куда?
К Снегиревой.
Почему к Снегиревой?
Она отдала Кукарекину вместо пульта записную книжку и свалила все на Хорькову. Будто бы та украла у Дзюбинского пульт. Ноу Хорьковой пульта никогда не было. Значит, он у Снегиревой.
Молоток, Димка! — Суперопер завел машину. — Едем к Снегиревой! И «уазик» понесся на Караванную.
Глава XVII ПОКАЗАНИЯ ЛИЛИПУТКИ РОЗЫ
Григорий Молодцов знал все проходные дворы Питера как свои пять пальцев. Поэтому он домчал до Караванной за считанные минуты.
Кукарекинского «Бьюика» у дома, где жила фотомодель, видно не было.
Сбегай к Снегиревой, — приказал Суперопер сыну. — И скажи ей, что мы взяли Паука со Скелетом. Пусть завтра в двенадцать придет в угрозыск. На очную ставку. Ясненько?
Нет, пап, не ясненько. Мы же еще не взяли Паука со Скелетом.
Это ты для отвода глаз скажешь. А как только она отвернется, поставишь в квартире «жучок». — Григорий Молодцов протянул Димке иголку с микрофончиком. — Теперь, надеюсь, ясненько?
Ясненько, пап.
Димка все так и сделал. Передал фотомодели слова Суперопера, а заодно попросил попить. И пока фотомодель ходила на кухню за стаканом сока, Молодцов-младший сунул «жучок» в маленького плюшевого медвежонка.
Готово! — доложил Димка, снова усаживаясь в «уазик».
Теперь подождем Кукарекина. — Суперопер закурил. — Представляю, в каком он сейчас бешенстве.
А вдруг он ее убьет? — с опаской сказал практикант.
Вряд ли. Кукарекни на убийство не пойдет. Скорее уж Снегирева может его ухлопать. Очень бойкая девушка… Я не удивлюсь, если окажется, что убийство Хорьковой — ее рук дело.
А как же человек без головы? Ведь это он стрелял в Хорькову.
Разберемся, Шура, — Григорий Молодцов выпустил изо рта густое облако дыма. — Со всеми разберемся. И с теми, кто с головой, и с теми, кто без головы. Ты лучше ответь: почему не стрелял, когда я тебе крикнул: «Стреляй!»?
— Да я думал… — начал Чайников.
Суперопер его перебил:
— Запомни старое милицейское правило, студент: «Сначала стреляй, а потом уже думай». Усек?
— Так точно, Григорий Евграфыч!
На улице захлестал дождь. Под шум дождя каждый задумался о своем. Чайников — о человеке без головы. Димка — о Катьке Орешкиной. Григорий Молодцов — о генерале Громове. Бравый Суперопер вспомнил, как они вдвоем с Гешей, вот в такой же ливень, брали Трофима Рваного в Подольске.
Вдруг дверца открылась, и в кабину заглянул Орешкин. Мокрый до нитки.
— Ромыч, — удивленно воскликнул Димка, — откуда ты взялся?!
Ромка залез в машину.
Ну и холодрыга, — дрожал он.
Тебя, парень, выжимать надо, — сказал Григорий Молодцов. — Что ж ты дождь нигде не переждал?
Да какой там дождь, — с досадой махнул рукой Орешкин. — Я лилипутку Розу потерял. Вот снова в цирк бегу. За билетами. Она же еще вечером должна выступать.
Где ты ее потерял? — спросил Суперопер.
У метро «Выборгская». Штучкина туда после дневного представления поехала. Я, конечно, следом. А она там как сквозь землю провалилась.