— А ты, Гриша, что желаешь?
Да ничего, Геша, — ответил Суперопер, покуривая папироску.
Так тоже, Гриня, нельзя, — мягко пожурил его генерал. — Губернатор может обидеться… Я слышал, ты свой «Мустанг» разбил?
Это точно. Вдребезги.
Хочешь вместо него «Линкольн»?
На фиг мне твой «Линкольн»? Ты мне лучше новые покрышки на «уазик» дай.
Прости, старик, но покрышек дать не могу. Сам знаешь, у нас с покрышками в угрозыске напряженка. — Генерал повернулся к Чайникову: — А тебе, сынок, чего хочется?
Практикант вытянулся по стойке смирно и четко доложил:
Товарищ генерал! Прошу зачислить меня в знаменитую «Ударную группу по борьбе с бандитизмом»! Под командование полковника Молодцова!..
Ну это ты к Грише обращайся.
Чайников с робкой надеждой посмотрел на Суперопера:
Можно, Григорий Евграфыч?
Можно, можно, — посмеиваясь, ответил Суперопер.
… А еще через два дня Григорий Молодцов и Димка улетели в Америку. Помогать штатовским операм ловить серийного убийцу.
А Ромка Орешкин снова сидел у окна и смотрел на улицу. Точно так же, как неделю назад, когда пришла старуха Дорожкина.
В дверь позвонили.
Орешкин прошел в прихожую и посмотрел в дверной «глазок». На лестничной площадке опять стояла Антонина Карповна. И опять держала в руке письмо.
Ромка открыл дверь.
Здравствуй, милок, — поздоровалась старушка.
Здрасте, Антонина Карповна.
А мама дома?
Нет. Она на дачу уехала.
Ах ты, господи, — запричитала Дорожкина, — жалко-то как…
А что вы хотели?
Да вот письмо от внучка получила. А очки опять куда-то запропастились, будь они неладны.
Орешкин слегка обалдел. Повторялся разговор недельной давности. Причем слово в слово.
— Так давайте я почитаю.
Ой, почитай, милок, почитай…
Они прошли в комнату. Антонина Карловна начала усаживаться кресло. «Сейчас вспомнит, что плиту не выключила», — подумал Ромка.
— Батюшки, я же плиту не выключила, — вспомнила Дорожкина. Кряхтя и охая, бабка начала вставать. . . ;
— Да я схожу, выключу, — предложил Орешкин.
— Нет, нет, милок. — Я уж лучше сама…
«А вдруг у меня крыша поехала?» — пронеслось в голове у Ромки. Он быстро распечатал конверт и немного успокоился. В конверте лежало не письмо — как тогда, а открытка. В ней было всего три строчки:
«Поздравляю! Желаю побольше прикалываться и поменьше обламываться!
ЦДТР»
Ромка посмотрел на конверт. Открытка была адресована лично ему, Орешкину. Обратного адреса не было.
В прихожей раздались шаркающие шаги. Старуха Дорожкина вошла в комнату и снова начала усаживаться в кресло.
— Ну чего там мой внучек пишет? — усевшись, спросила она.
— Антонина Карловна, это не вам письмо.
— Ась? — приставила Дорожкина ладонь к уху.
— Я говорю: не вам письмо! — прокричал Ромка.
Старушка растерянно заморгала:
— А кому же?
— Мне.
— Тебе, милок?
Орешкин кивнул.
— Ах-ах-ах, — заахала Дорожкина. — Видать, мой ключик и к вашему ящичку подходит. И я сослепу в него залезла.
— Выходит, так, — рассеянно ответил Ромка, думая об открытке — что еще за ЦДТР ее прислал?..
Снова начинала раскручиваться непонятная история.
Когда старуха Дорожкина ушла, Ромка вновь перечитал странную открытку. С чем, интересно, его поздравляют?.. День рождения у него прошел. Именины тоже… И кто же такой — ЦДТР?..
«Эх, Димыча бы сюда», — подумал Орешкин, как думал он обычно, когда сталкивался с чем-то необычным.
Снова затрезвонил звонок. На сей раз телефонный.
Ромка схватил трубку, ни на секунду не, сомневаясь, что звонит Молодцов.
— Димыч, — закричал он, —ты?
Я раздался в ответ удивленный голое, а откуда ты узнал?
От верблюда, — засмеялся Ромка. — Небось из «Боинга» звонишь?..
Да из какого там «Боинга», — тоже засмеялся Молодцов. — Мы с отцом опять никуда не полетели.
Почему?
Папаше поручили срочно расследовать одно дело. Сегодня из Кунсткамеры мамонта сперли.
Мамонта?
Ну то есть чучело мамонта. Подогнали ночью к музею фуру, погрузили мамонта и увезли в неизвестном направлении.
А кому могло понадобиться чучело? # еще понимаю, если б мамонт живой был…
В этом и загадка. Странная кража получается. Папаша с Чайниковым уже погнали в музей. Давай, Орех, и мы туда сгоняем.
Давай.
— Тогда заскакивай ко мне. Пока.
Ромкин взгляд упал на открытку.
Димыч, Димыч!.. — закричал он в трубку. — Лучше ты ко мне заходи. Тут опять непонятное письмо пришло.
Стебаешься, что ли?..
Нет, правда. Даже не письмо, а открытка.
И кому на этот раз?
Мне.
Тебе?
Да. И не ясно, от кого. Сейчас я тебе прочту. — Орешкин прочел.
А-а, — разочарованно протянул Димка, — я-то думал, действительно что-то необычное. Это тебе Соломатина из Гусь-Франковска прислала.
Лика?
Ну да. Она тебя поздравила с успешным окончанием нашего расследования.
А откуда она узнала?
Так я звонил в Гусь-Франковск. Катьке. И все ей рассказал. Мы с ней три часа трепались. Представляю мамашино лицо, когда телефонный счет придет.
Но Орешкину было не до лица Димкиной матери.
Димыч, — с замиранием сердца спросил он, — а ты с Ликой не разговаривал?
Разговаривал.
Обо мне?
Ну а о ком же еще?
Она на меня еще сердится?
Нет, не сердится. Я ей рассказал, как все на самом деле было. Что это Акулова первой полезла целоваться. И тебе поневоле пришлось отвечать на поцелуй, чтоб не оскорбить ее женские чувства… Ведь так же, Орех?
Да, — согласился Ромка, — именно так.
Соломатина во все это врубилась и сразу же тебя простила. Позвони ей, она ждет твоего звонка.
Ой, нет, — испугался Орешкин. — Я боюсь. Вдруг она меня снова отошьет.
— Ромыч, веди себя как описавшийся от страха первоклашка, — сурово сказал Димка. — Давай звони прямо сейчас. А после заскакивай ко мне. Пойдем мамонта искать.
Молодцов бросил трубку. Ромка дрожащей рукой набрал код Гусь-Франковска, а затем номер своей бабушки Светы.
— Алло, — сказала Лика.
Сердце у Орешкина оборвалось. Во рту пересохло. — Лика, — чуть слышно произнес он, — это я.
Алло, говорите громче.
Лика, это я, — громче сказал Ромка?
Рома, это ты?
Да, я.
Наступило молчание.
— Ну как у тебя дела? — наконец спросила Лика.
— В порядке, — ответил Ромка. — А у тебя?
— И у меня в порядке. :.
Снова помолчали. Орешкин вдруг решился. — Лика, — выпалил он, — прости меня.
Я уже тебя простила, Рома. Мне Дима Молодцов все рассказал. Ты вел себя как настоящий мужчина.
Правда?! — обрадовался Ромка. — И ты на меня больше не сердишься?
Не сержусь. Приезжай сюда. Я тебя жду.
Мы тебя ждем! — неожиданно возник в трубке голос Катьки.
— Ты получил мою открытку? — спросила Лика.
— Да, получил. — Орешкин немного помолчал. — Лика…
— Да?
У Ромки опять во рту пересохло:
Ты… ты меня любишь?..
Мой ответ на семнадцатой странице, — засмеялась Лика. — В общем, приезжай.
Приеду, — пообещал Ромка. — Как только найдем с Димычем мамонта, так сразу и приему.
Какого еще мамонта?
Я тебе при встрече расскажу.
Хорошо. Пока, Ром.
Подожди, подожди… — вдруг вспомнил Орешкин. — А что такое — ЦДТР?
Лика вновь засмеялась:
— Эх ты, не мог догадаться! А еще великий сыщик. ЦДТР означает — целую десять тысяч раз.
ПИ-ПИ-ПИ-ПИ… — пошли короткие гудки.
Ромка был на седьмом небе от счастья. Еще бы. Ведь его любит самая классная девчонка во всей школе. Да что там в школе — во всем мире!.. А впереди его ждет — целое лето. Да что там лето, впереди его ждет — целая жизнь!
КОНЕЦ