В такое же оцепенение впала и Влада Снегирева. Она еще не пришла в себя после взрыва «Мазды», а судьба уже подсовывала ей новый сюрприз.
И только Димка Молодцов не растерялся. Как и его отец Суперопер, Димка всегда знал, что делать, когда никто не знает, что делать.
— Бежим! — закричал он и со всех ног понесся к «Мустангу».
От пронзительного Димкиного крика Снегирева и Орешкин опомнились. И тоже побежали к машине.
Бах-бах-бах!!! — гремели им вслед выстрелы.
фьють-фьють-фыоть!!! — свистели в воздухе пули.
Мальчишки и фотомодель быстро залезли в кабину. «Мустанг» завелся с пол-оборота. Димка дал задний ход, крутанул руль, выскочил на дорогу и погнал прочь от модельного агентства. Снегиревабыла белее простыни.
— Кошмар, — повторяла она, — кошмар…
— Успокойтесь, Влада, — сказал Димка. — Все уже кончилось.
Но на самом деле все только начиналось. Молодцов это понял, когда посмотрел в зеркальце заднего обзора.
За ними гнался черный «БМВ».
— Скорей ложитесь на пол! — закричал Димка, выжимая из «Мустанга» все, что только можно выжать.
— Зачем? — удивился Орешкин.
Они нас преследуют на «бээмвухе»! Сейчас будут стрелять!..
Кошмар, — в очередной раз повторила Снегирева, послушно сползая на пол. Вслед за ней сполз и Ромка.
Снова загремели выстрелы. Заднее стекло «Мустанга» разлетелось вдребезги, а на лобовом стекле появилось два пулевых отверстия.
— Только бы не попали в бензобак, — сквозь стиснутые зубы бормотал Молодцов, вертя руль то вправо, то влево.
Выстрелы следовали один за другим. На лобовом стекле уже виднелось целых восемь дырок от пуль. В любую секунду пули могли угодить и в Димку. Но Молодцов старался об этом не думать, продолжая уверенно уходить от погони. Что и говорить, в свои четырнадцать лет Димка был крутым парнем.
Димыч, куда мы едем?! — сквозь рев двигателя и грохот выстрелов прокричал Орешкин.
На Бармалееву! Туда бандиты не сунутся!..
Почему не сунутся?
Там оцепление! Я же тебе говорил!..
От Барочной до Бармалеевой было десять минут езды. «Мустанг» выскочил на Левашовский проспект, проскочил Чкаловский проспект и свернул на Бармалееву. Впереди показались милицейские машины с включенными мигалками.
Позади раздался отчаянный визг тормозов. Молодцов глянул в зеркальце.
Они разворачиваются!!! — радостно закричал он. — Ура-а!!!
Ура-а-а!!! — подхватил Ромка, вновь усаживаясь на сиденье рядом с Димкой. Но радоваться было рано. У машины заклинило руль. Как ни старался Молодцов, он теперь уже не мог повернуть его ни вправо, ни влево.
Блин! Руль заклинило!..
Тормози, Димыч, тормози!.. Димка начал тормозить:
Черт! Тормоза отказали!..
Машина стремительно неслась вперед. А на ее пути, мирно беседуя, стояли полковник Молодцов и майор Нахнюпа.
— Уходите с дороги!!! — заорал им Димка, высовываясь из окна и махая рукой. — Уходите!!!
Оба оперативника едва успели отскочить в сторону.
— Скорость, скорость сбрось! — кричал Ромка.
— Не сбрасывается! — кричал в ответ Димка.
Руль заклинило! Тормоза отказали! Скорость не сбрасывалась!.. Оставалось последнее — выключить двигатель. Что Димка и сделал.
Разогнавшийся «Мустанг» мчался на стеклянную витрину детского бара «Бармалей».
— Держись, Орех! — успел крикнуть другу Димка.
В ту же секунду послышался звон разбитого стекла. Машина, протаранив витрину, влетела в бар и, сметая все на своем пути, понеслась к стойке. Барменша — как только что до нее Суперопер с Нахнюпой — едва успела отскочить в сторону. «Мустанг» пробил стойку бара и замер. На капот посыпались бутылки, шоколадки, конфеты, кексы…
Кажется, приехали, — сказал Димка и стал ощупывать себя с ног до головы, проверяя, все ли с ним в порядке.
Ага, приехали, — подтвердил Ромка, тоже ощупывая себя с ног до головы. Друзья вылезли из машины.
Капот «Мустанга» был смят в лепешку. Ветровое стекло превратилось в груду осколков. Как при этом ребята не получили ни единой царапины, было не понятно. Скорее всего, им просто фантастически повезло.
— У вас есть что-нибудь попить? — первым делом спросил Орешкин у барменши. От пережитых волнений во рту у него все пересохло.
— Выбирай, — барменша широким жестом показала на пол, где валялись бутылки с кока-колой, фантой и пепси-колой.
В этот момент в бар вбежали полковник Молодцов и майор Нахнюпа.
Пап, я тебе сейчас все объясню, — торопливо сказал Димка.
Давай объясняй, — мрачно ответил Суперопер.
Значит, так… — начал Димка. Орешкин его перебил:
Димыч, а где Снегирева?
В машине. На полу.
А чего она не вылезает?
Не знаю.
— А может, ее… — Димка не договорил.
Мальчишки с опаской приблизились к «Мустангу». Димка открыл заднюю дверцу. Девушка лежала на полу без признаков жизни.
Мертвая… — потрясенно выдохнул Орешкин. Суперопер проверил у девушки пульс.
Нет, живая. Просто без сознания. — Он посмотрел на сына. — Это кто?..
Фотомодель.
А как она оказалась в моей машине? Да еще без сознания…
Давай, пап, я все по порядку расскажу, — предложил Димка и затараторил: — Значит, так.
Все началось с того, что Ромыч получил письмо. То есть не Ромыч получил, а его соседка. Но письмо было адресовано не ей, а другой соседке, которая живет этажом выше. Просто соседка снизу по ошибке вытащила письмо из ящика соседки сверху. А в письме сказано, что ее хотят убить… Майор Нахнюпа запутался:
Кого хотят убить? Соседку сверху или соседку снизу?
Вот ее, — показал Димка на девушку. — Владу Снегиреву.
А при чем здесь она?
Так это и есть соседка сверху. Поэтому мы с Орехом и погнали в агентство. Предупредить.
В какое агентство?
В модельное.
Ничего не понимаю.
Да чего тут непонятного, — принялся втолковывать бестолковому майору Димка. — Мы приехали в агентство. А Снегирева уезжает. Машина взорвалась. Тут эти киллеры с пистолетами. Мы от них. Они за нами. А тормоза у «Мустанга» барахлят… — Димка перевел дух. — Понятно?
Понятно, — ответил Григорий Молодцов, который всегда все понимал с полуслова. — Где письмо?
Орешкин отдал письмо Супероперу.
— Ладненько. Разберемся. — Молодцов посмотрел на лежащую без сознания Снегиреву. — Надо бы ее в чувство привести.
Может, ей сделать «Крутую Мери»? — предложила барменша.
Делайте. — Полковник обвел взглядом разгромленный бар. — А насчет убытков не беспокойтесь. Уголовный розыск заплатит.
А чего мне беспокоиться? Пускай хозяин бара беспокоится.
Тоже верно. — Суперопер перевел взгляд на мальчишек и майора Нахнюпу: — Пошли, мужики.
Они вышли на улицу. У разбитой витрины толпились бойцы спецподразделения «Молния».
Снимаем оцепление, ребята, — сказал им Нахнюпа. — Или как, Григорий Евграфыч?
Да, снимайте, — кивнул Молодцов и, задрав голову, закричал: — Чайников!.. Чайников!..
Я здесь, Григорий Евграфыч, — донесся с крыши голос практиканта.
Спускайся!
Через пять минут из подъезда вышел Саша Чайников, с черным как у негра лицом.
Обыскал весь чердак, — доложил он Супероперу. — Сантиметр за сантиметром.
Оно и видно, — хмыкнул Молодцов. — Обнаружил чего-нибудь?
Так точно! — Практикант протянул Супероперу окурок. — Скорее всего, эту папиросу преступник выкурил, пока поджидал Стеллу Лебзак.
Григорий Молодцов взял протянутый окурок и ловким щелчком послал в урну.
Что выделаете, Григорий Евграфыч?! — с изумлением воскликнул Чайников. — Это же вещественное доказательство!
Это не вещественное доказательство, а моя «беломорина», — хмуро сказал Суперопер. — Если ты еще раз допустишь подобную оплошность, я тебе пару влеплю по следственной практике. Ясненько?