* * * * *
Анна Ивановна покинула кабинет Председателя на ватных негнущихся ногах. Она плохо помнила, как добралась до своего служебного автомобиля; и совсем уже не помнила, как вернулась в Адмиралтейство и оказалась в собственном кабинете. В кабинете находился кто-то посторонний. Какая-то странная дама в черной маске и черном мундире морского офицера Сферы. Незваная гостья сидела за рабочим адмиральским столом и листала какой-то легкомысленный журнал с картинками. Наглость несусветная.
— Как вы здесь оказались? — строго спросила товарищ гросс-адмирал.
— Меня впустила ваша секретарша, — призналась Фамке ван дер Бумен и отложила журнал в сторону. — Такая милая девушка, мы с ней очень долго толковали о многих вещах — о башмаках, о кораблях, о сургучных печатях, королях и капусте. Я даже пригласила ее на вечеринку — на виллу, которую я сняла в пригороде. Надо же, когда я в последний раз бывала в Токио, он все еще назывался Эдобургом. Пожалуй, я тут немного задержусь. Мне здесь даже понравилось — почти как в старые добрые времена. Вокруг одни сплошные черные мундиры и золотые погоны — вы сами не заметили, как снова стали их носить. Ха-ха-ха! Свастику еще какую-нибудь на знамя нацепите, для полного комплекта. Ах, да, уже — буквально несколько дней назад я имела честь любоваться одним из ваших кораблей, который рассекал морские волны под флагом со свастикой…
— Это был окинавский имперский корабль, — Анна Ивановна устало опустилась в ближайшее свободное кресло. — Окинавский корабль, это все знают и никто не посмеет утверждать обратное. Даже капитан Миттельман. Потому что все доказательства обратного лежат на дне океана, окруженные облаком из альфа-, гамма- и дельта-частиц. Что-нибудь еще? Я спать хочу, — с подкупающей откровенностью призналась товарищ гросс-адмирал. — Сегодня я постарела лет на пять, никак не меньше.
— Одна маленькая просьба, и я надолго оставлю вас в покое, — пообещала Рыжая Ведьма. — Я хотела бы забрать у вас двух альбионских летчиц, которых вы достали из перевернутого корпуса «Буса-Каши». Надо же, ваша подводная лодка успела так вовремя…
— У меня еще много подводных лодок, — хладнокровно напомнила Аннушка. — Допустим. Что я получу взамен?
— «Взамен»?! — возмутилась Фамке. — Вообще-то вы и так мне должны, товарищ адмирал. Или вы успели забыть, кто помог вам подготовить этот замечательный доклад?
— Такое трудно забыть, — потемнела лицом Щетинина. — И все-таки?
— Я помогу вам вернуть двух японских моряков, которым комиссар Адачи приказал катапультироваться с «Паразита», — пожала плечами госпожа ван дер Бумен. — Их спасательные капсулы выбросило на австралийский берег. Они могут рассказать много интересного…
— Это меня вполне устроит, — кивнула Анна Ивановна.
— Вот и прекрасно, — Фамке встала из-за стола и сладко потянулась. — Знаете, я тоже чертовски устала за последние дни — и даже немного постарела. Только тссс! Никому не слова. Это одна из тех тайн, моя дорогая, которую мы с вами должны унести в могилу. Пойду, посплю немного. Мне еще к вечеринке готовиться… О! Знаете что? Вы тоже приглашены. Адрес я оставила у вашей секретарши. Обязательно приходите. Даю слово, вы не пожалеете! Нет-нет, не смейте отказываться — вы не захотите это пропустить! Мы будем гулять и веселиться!
— ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ —
Э_П_И_Л_О_Г
* * * * *
«Кейптаун исчез за береговым выступом. Ветер донес на палубу вопль электропоезда, и Сандра зябко вздрогнула.
— Пора в каюту, ветер уже совсем не тот, с каким мы пришли сюда на «Аквиле», — предложила Леа.
— И мы не те, — отозвалась Сандра, — после всего мы стали серьезнее, и суровей, и… может быть, лучше».
Иван Ефремов, «Лезвие бритвы».
* * * * *
За несколько дней до совещания в кабинете Председателя «Праведный Царь Соломон» все еще медленно полз курсом норд-норд-вест. Пробоины кое-как заделали, палубу привели в порядок, обломки разбитых орудий и механизмов выбросили за борт, и теперь Ашер Миттельман был уверен, что корабль без особых проблем вернется в родную гавань. Скорей всего.
Утром очередного дня «Царь Соломон» встретился с мирным бразильским торговцем — чудо невиданное в этих водах. Бразильский капитан охотно согласился забрать всех своих соотечественников, спасшихся с погибшей «Русалочки». Один из бразильцев, прежде чем перейти на торговый корабль, подошел к Миттельману и пожал ему руку:
— Ваша команда храбро сражалась. Очень жаль, что вы не нашей стороне. — Бразильский моряк немного помолчал, а потом добавил загадочную фразу: — Не исключено, что скоро все изменится.
Матильду Чан наконец-то выпустили из лазарета. Она сидела на очищенной палубе в шезлонге, делала вид, что любуется закатом и поглаживала Шапура, дремавшего у нее на коленях. Максимилиан лежал на руках у Майкла Гриффина — он был слишком предан своему капитану.
— Мне будет их не хватать, — внезапно сказала Тильда-Смерть.
— Нам всем будет их не хватать, — эхом откликнулся Гриффин.
— Когда ко дну пошла подлодка… — начала было Матильда, но тут же умолкла.
— Почему ты остановилась? — спросил Гриффин. — Продолжай. Это цитата, верно? Не могу вспомнить, откуда именно…
— Это из стихотворения, — уточнила Матильда. — От Кассандры нахваталась… любила она подобное дерьмо. — Матильда закашлялась, словно пыталась избавить от кома, застрявшего в горле. — Когда ко дну пошла подлодка…
Когда ко дну пошла подлодка,
весь мир сочувствовал потере
и, объяснениям не веря,
старался не давить на глотку.
Ведь моряков забрало море,
в стране несчастье — выше крыши…
А что начальник врёт, как дышит,
простительно с учётом горя…
— Вспомнил, — кивнул Гриффин. — Вспомнил! Там еще продолжение было:
Когда тонул корабль военный,
весь мир злорадствовал открыто:
гори, фашистское корыто,
по делу пожрано геенной…
— Достаточно, — перебила его Тильда-Смерть. — Прибережем ненависть для другого раза. Она нам еще пригодится.
Они немного помолчали.
— Где Белый Нил на Черный Юг стремится, — снова заговорила Матильда, — среди песков, под небом первозданным…
…стояла Озимандии гробница —
На рубеже Египта и Судана.
Здесь простирался в прошлом край богатый,
Теперь — везде руины древних храмов…
Лежат в пыли обломки царских статуй,
На них едва заметны пиктограммы.
Блуждая по израненной планете,
(Дорога — всё, что есть у самурая!)
Там путника таинственного встретил
(Я часто их в последний год встречаю).
И он сказал, что от истока века,
Нарушив все известные границы,
По всей Земле он ищет человека —
И поиск все никак не завершится.
«Тот человек был весел и нескучен,
Высок и крепок, точно эти скалы,
Он был почти как мы, но чуть получше,
А в наши дни и этого немало.
Мир наступил — трудился он под небом,
Пришла война — он не бежал от боя.
О, где мне отыскать фонарь волшебный,
Чтобы продолжить поиски героя!..
Куда же от меня герои скрылись?
Куда их Рок упрятал кровожадный?!
Я ради них из старой бочки вылез —
Там было так уютно и прохладно…
Продолжу путь, пока остались силы,
В места, что не отмечены на карте;
Попробую проверить в Фермопилах! —
Чтоб было мне о чем поведать в Спарте…»
Он в ночь ушел, печальный и угрюмый,
Оставив позади слова и мысли,
Я вслед ему смотрел и долго думал:
«Увы, геройский род немногочислен».
Молчат пески. Луна в небесной сфере,
Колонны из нубийского гранита…
Увы, но след его давно утерян,
И недоступен даже следопытам.
Пускай в ночи злословит ядовито
И воет в темноте шакалов стая —
Герои не проигрывают битвы,
Герои никогда не умирают…
— Приближается шторм, — невпопад сказала Матильда.
— Ничего более банального сказать не могла? — удивился Гриффин.