Защититься было абсолютно нечем – кроме большого тяжелого фонаря на тумбочке возле кровати. Я осторожно выскользнула из ванны, опасаясь столкнуться нос к носу с истеричкой, размахивающей топором, но в спальне было тихо и пусто. Фонарь я зажала в руке. Если повезет, я сумею оглушить ее. Отплачу сотрясением за сотрясение.
Я осторожно прокралась в коридор. Там тоже никого не было. Минуту я стояла прислушиваясь, но не уловила ни единого звука. Мимо дома проехала машина, прошуршали шины по мокрому асфальту – привычный, успокаивающий звук, который обрадовал бы меня гораздо больше, если бы машина сбавила скорость и свернула к дому. Уайатт еще в пути, но сойдет и патрульная машина.
Все двери в коридор были закрыты – кроме двери большой спальни за моей спиной. Я никак не могла вспомнить, закрыла ли я дверь спальни для гостей, когда ушла оттуда после примерки обуви. Обычно такие мелочи не запоминаются. Но никто не выскочил из дверей и не накинулся на меня с топором, поэтому я медленно двинулась в сторону лестницы.
Знаю-знаю, в каждом фильме ужасов хотя бы одна тупая блондинка слышит подозрительный шум и спускается на первый этаж или в темный подвал. Что-нибудь вроде этого. И знаете, что я вам скажу? На верхнем этаже чувствуешь себя как в ловушке. Не во всех домах есть вторые лестницы. Когда находишься на первом этаже, выбраться из дома можно разными способами. Но со второго этажа охваченного огнем дома я уже выбиралась и повторять не желаю. Лучше уж сразу сойти вниз.
Я сделала еще шаг. Теперь мне была видна часть нижней комнаты и дверь в кухню. Ни одной маньячки в пределах видимости. Еще шаг. Мое внимание привлекло голубое пятно у подножия лестницы. Пятно не двигалось. Но насколько я помню, возле лестницы его быть не должно.
В нем было что-то знакомое. Где-то я это уже видела. Два странных гнутых предмета…
Мои сапожки! Мои голубые сапожки, которые привезли в тот день, когда сгорела моя квартира.
Значит, она и вправду забрала их. Украла мою посылку. А теперь явилась сюда, в дом Уайатта. Так я и знала, что это не игра воображения.
Нет уж, ни за какие коврижки я не стану спускаться на первый этаж. Последую лучше совету Уайатта и выберусь через окно…
Она вышла из кухни, держа пистолет двумя руками и целясь в меня. На ней были туфли на мягкой подошве – бесшумные, как мои носки. Не спуская с меня глаз, она мотнула головой в сторону сапожек.
– Зачем они тебе сдались? Решила взять первый приз в родео?
– Привет, Меган, – отозвалась я.
В ее глазах мелькнуло удивление: ничего подобного она не ожидала. Она надеялась убить меня и преспокойно удалиться, зная, что ее никто не заподозрит. Здесь ее никто не видел, в окрестностях ее никто не знает. Никто не подумает, что она причастна к убийству.
– Я уже сказала Уайатту, – сообщила я.
По ее лицу скользнула презрительная усмешка.
– Ври больше. Электричество отключено. Радиотелефоны не работают.
– Зато работает мой мобильник. – Я погладила себя по карману. – Наверху есть коробка с фотографиями. Я как раз перебирала их и нашла снимок, на котором ты с Уайаттом и еще две пары. Какой-то Сэнди и его очередная подружка, – добавила я, чтобы она, наконец, мне поверила. Я подозревала, что на убийство она отважилась только потому, что рассчитывала остаться безнаказанной. Но, зная, что ее раскрыли, она может и передумать.
Напоминание о снимке причинило ей боль.
– Он до сих пор хранит его?
– Не знаю, хранит или просто забыл выбросить. Но я сразу позвонила ему, как только узнала тебя. – Я пожала плечами. – Тебя все равно вычислили бы. Твое имя нашли в бумагах прокатного агентства.
– Зато моей фамилии он не знает, – с горечью возразила она.
– Слушай, я ведь ни в чем не виновата, – сказала я.
– А мне плевать, виновата ты или нет. Дело не в тебе, а в нем. Пусть узнает, что значит любить кого-нибудь до боли, а потом потерять. К этой боли нельзя привыкнуть, от нее не убежишь.
– М-да. По-моему, напрасно ты так раскисла.
Терпеть не могу нытиков, а вы? У каждого в жизни случаются трагедии. Но распавшаяся семья – это не смерть близкого человека, даже сравнивать нечего.
– Заткнись! – Она подступила к подножию лестницы, сжимая рукоятку пистолета двумя руками. – Ничего ты не понимаешь. Когда мы поженились, я знала, что люблю его сильнее, чем он меня, но думала, что у меня есть шанс. Воспользоваться им я так и не сумела. Профессиональный спортсмен – муж, которого никогда нет дома. Приходилось делить его с товарищами по команде, ждать и во время сезона, и перед ним. Терпеть его родных, которых он навещал при каждом удобном случае. Даже делить его с Сэнди Патриком и его подружками, потому что Сэнди – лучший друг Уайатта. Ты хоть представляешь себе, сколько раз мы ужинали только вдвоем?