И вот сейчас космологи хотят выправить крен, сформировать правильное уравновешенное понимание природы мироздания и нашего истинного места в нем. И итогн получаются удивительные: выходит, что мы таки все же живем в лучшем из миров! Мы обитаем в метагалактике, "сработанной" удивительно тонко и гармонично.
Это чрезвычайно удачное сочетание физических констант (в частности, электрон просто обязан быть лилипутам среди других элементарных частиц) представлялось бы просто невероятным, если бы существование "наблюдателей", то есть нас с вами, не было бы бесспорным фактом. И жизни необычайно повезло, что в момент Большого Взрыва набор основных физических констант оказался столь уникальным. Другие сочетания дали бы негармонические миры. В них ядра, атомы, звезды, галактики, не говоря уже о высокоорганизованных формах существования материи - живых созданиях, скорее всего бы отсутствовали...
"Сфинкс засмеется и жизнь на Земле иссякнет"
"Я не нашел в вашей "Небесной механике" бога, сударь", - сказал Наполеон Бонапарт выдающемуся французскому астроному и математику П. Лапласу. "Я не нуждаюсь в этой гипотезе, чтобы построить картину мира". вежливо ответил ученый.
Этот обмен репликами состоялся примерно два века назад. Но и в наши дни любой любознательный, но далекий от науки человек может сделать космологу замечание а-ля Наполеон Бонапарт. Услышав рассказ о Большом Взрыве, трудно удержаться от мыслей о каких-то сверхъестественных силах. Слова "бог", "создатель" так и просятся на язык.
"Что означает эта неизменная удача? - как-то при встрече спросил я у И. Розенталя. - Почему фортуна так к нам благосклонна? Невольно создается впечатление, что кто-то хочет, чтобы жизнь в нашей Вселенной обязательно состоялась. Как все это понять?"
"Есть два взгляда на этот счет. Многие ученые на Западе склоняются к теологической точке зрения. Фактически они толкуют об акте творения, о том, что мир создан (слово "господь-бог" тут можно произносить явно тгли нет - это роли не играет) именно таким, чтобы в нем мог существовать человек".
"Что же этому можно противопоставить?"
"То, что мир не один-единственный, что он вовсе не создан творцом, а что есть множество миров, образующихся по законам случая. И что со Вселенной нам просто чертовски повезло - мы вытянули, так сказать, счастливый номер в лотерее жизни. Могли быть варианты, которые не оставили бы для высокоразвитой жизни никаких шансов..."
* * *
Числа правят миром. Так полагали древние (Платон свое знаменитое учение об идеях в конце жизни переработал в духе пифагореизма, усматривая теперь источник идей "в идеальных числах"). Так думают и ныне живущие ученые. Но, конечно же, между космогонией древних греков и воззрениями современных физиков дистанция огромного размера. Неизмеримо возросли уровень и глубина понимания процессов, происходящих во Вселенной. А главное отличие все же в другом.
У древних космологов математика играла роль идеального кормчего в хаосе идей, вещей, явлений, буквально захлестывающих древних мудрецов. Это была палка слепца, с трудом нащупывающего дорогу. Современные же ученые ставят конечной целью понимание природы чисел, управляющих нашим миром. И нет сомнения:
рано или поздно тут им будет сопутствовать удача. Вот этому пример.
Мы живем в трехмерии. Но это вовсе не означает, что, углубляясь в микромир, в средоточие материи, или же стремясь к бескрайпости мегамира, к далеким галактикам, человек не может столкнуться с областями, где царит иное измерение, отличное от трехмерного.
Существует подозрение, что кварки, эти загадочные субчастицы, как бы обретаются в особом одномерном (мезонные кварки, в каждом мезоне сидит кварк и антикварк) или двухмерном (кварки, составляющие протон или нейтрон, тут они собраны по трое) мире. В свободпом состоянии их никак не могут обнаружить. Возможно, трудность состоит здесь в том, что кваркам нелегко "вырваться" в пространство большего числа измерений: из одно- и двухмерия в наш трехмерный мир...
И еще замечание. Мы начинаем постигать, почему попытки понять Вселенную, несмотря на практическую бесполезность этого занятия, так необходимы натуре человека. Интуитивно мы чувствуем, что между нами и всей необъятной Вселенной как бы протянуты незримые нити. Что человеческая жизнь не просто завершение длинной цепочки случайностей, но что наше существование каким-то пока непостижимым образом предопределено с самого начала.
В одной из древнейших иероглифических надписей, найденных в Египте, сказано: "Когда люди узнают, что движет звездами, сфинкс засмеется и жизнь на Земле иссякнет".
Человек уже начал постигать механику небес. Вселенная как бы оказалась у него на ладони под увеличительным стеклом. Но пророчество-угроза не сбылась.
Что же, какой-нибудь египетский жрец объяснил бы это тем, что мы все еще не добрались до самого начала - начал мироздания, до его потаенного ядра. Ведь еще не разгадано, откуда берутся вселенные!
Кто мог бы на этот вопрос ответить? Пожалуй, только физики-теоретики. О них - следующая глава.
6
Блудные сыны науки
Жил однажды человек, который был очень крупным специалистом по драконам.
Он самым тщательным образом изучил разновидности драконов, их признаки и привычки, умел прекрасно отличать один вид драконов от другого. Но, к сожалению, за всю жизнь ему ни разу не пришлось встретить ни одного дракона. И он не слышал, чтобы кто-то другой видел дракона. Когда же этот ученый приблизился к старости и утомился от вдумчивого изучения драконов, он стал обучать своему опыту молодых людей, чтобы и они так же хорошо разбирались в этой важнейшей области знания - драконологии.
Из книги В. П. Шелеста "Осколки"
История науки хранит в своей памяти следующий курьезный случай. В 1912 году немецкий физик (не теоретик!) Дж. Франк принимал кафедру физики в Пражском университете. Заканчивая беседу с ним, декан сказал:
- Мы хотим от вас только одного - нормального поведения.
- Как? - поразился Дж. Франк. - Неужели для физика это такая редкость?
- Не хотите же вы сказать, что ваш предшественник был нормальным человеком? - возразил декан...
А предшественником Дж. Франка был Альберт Эйнштейн.
Наука XX века требовала бунтарей, еретиков, радикалов, безумцев, восставших против очевидпостей физики XIX века. Настоятельно требовалась и постепенно оформилась в физике (как из маленькой затравки в расплаве вырастает прекрасный кристалл) и совершенно новая, необычная профессия, профессия, требующая большого напряжения духовных сил, умения в мыслях ворочать целыми мирами, из мертвых математических символов и животворных фактов эксперимента лепить правильно работающую физику. Короче, наука требовала профессии физика-теоретика.
О добрых старых временах
Первыми задумались об устройстве мира и о своем месте в нем древние греки. Эти поиски они называли философией (буквально с греческого - любовь к мудрости или любомудрие).
И отголоски этой страсти к знаниям у древних эллинов живы в науке и сейчас. Еще и в наши дни на Западе ученый после защиты диссертации неважно, в области математики это или биологии - удостаивается степени доктора философии, хотя естественнее было бы употребить тут слова "доктор такой-то науки".
На фоне поисков, длящихся долгие тысячелетия, удивительно, что слово "ученый" - изобретение сравнительно недавнего времени.
В английском (видимо, и в других языках) еще века полтора назад этого слова не было. Тогда исследователей законов природы просто называли "людьми науки".
Даже в 1895 году лондонская газета "Дейли ньюс"
объявляла слово "ученый" американским новшеством, а английский писатель-фантаст Г. Уэллс до конца своих дней считал выражение "человек науки" наиболее правильным.