Начальник Канцелярии, не спеша, доел мясо, допил пиво, вышел из-за стола, сел на мягкий диван, и стал неторопливо, обстоятельно обдумывать появившуюся мысль.
Мысль была очень простой, и в то же время, воистину великолепной. Дело касалось Северных ворот Геликса. Ворот, которыми никто не пользовался, потому что лет десять тому назад их закрыли, и с тех пор не открывали. Вообще-то, дело было даже не в самих воротах, а в кипучей деятельности принцессы Кунивандины, жены правящего в те времена бургомистра. Если быть точным, то и не в ней, а в громадных бронзовых скульптурах, стоявших возле ворот. Появлению этих скульптур предшествовали важные события, в свое время, всколыхнувшие население города.
Началось с того, что бургомистром избрали, богатого владельца парфюмерных магазинов, некого Флалинга по прозвищу "Крошка". И ничего такого особенного это, вроде бы, не предвещало. Но, потом Флалинг женился на одной из принцесс Великой Холигандии, королевства, которое кто-то из богов умудрился втиснуть между двумя рощами финиковых пальм. Флалингу, видите ли, захотелось породниться со знатью. А эта принцесса, по имени Кунивандина, кроме знатности, имела еще массу других достоинств. Она была еще и фанатиком женского движения "Красота - путь к всеобщему счастью!" Некоторые оракулы сразу предсказали, что такая женитьба - не к добру. Но, кто в наше время слушает оракулов? А ведь они оказались правы. В Великой Холигандии, зажатой между пальмовыми рощами, развернуться Кунивандина не могла. Став бургомисторшей, она воспряла, и решила сделать свободный город Геликс центром красоты, и, естественно, образцом всеобщего счастья. Оракулы снова предупредили, что ни к чему хорошему это не приведет. Но простодушные горожане поддержали принцессу. Всем захотелось стать красивыми и счастливыми. Тут Кунивандина и пустила в ход свой неиссякаемый талант, и сдерживаемое годами нетерпение.
Начала она с Северных ворот. По ее личным планам там понастроили какие-то башенки с резными флюгерами, мраморные поилки для лошадей, коновязи в виде декоративных решеток из чугунного литья, насыпали дорожки из красного и зеленого заморского песка. Но главным украшением этого места стали трехметровые бронзовые скульптуры самой Кунивандины. Они стояли справа и слева от ворот. Справа - конная Кунивандина с копьем в правой руке, отправлялась на битву за Красоту; слева - та же конная Кунивандина, но уже со щитом в левой руке, защищала Красоту от варваров.
У бургомисторши были грандиозные планы, но осуществить их она не успела. После того, как бронзовые скульптуры были воздвигнуты, городская казна оказалась совершенно пустой. Там не осталось ни одной медной монеты. Чиновники, которые до сих пор кормились из этой казны, пришли в ужас. По городу поползли слухи о приближающемся голоде, всеобщем разорении и конце света. Народ вышел на улицы Геликса, поджег и разграбил несколько магазинов, забросал камнями резиденцию бургомистра, потребовал снизить цены на пиво, восстановить справедливость и изгнать Флалинга.
Кончилось тем, что Флалинг ( которому к этому времени прилепили презрительную кличку "Бабий хвост"), со своей Кунивандиной, бежали в Великую Холигандю, а в Геликсе избрали нового бургомистра. Северные ворота закрыли. Камни, из которых были сооружены башенки, трудолюбивые горожане растащили на свои нужды, кто-то прибрал и чугунные решетки. Мраморные поилки разнесли в щебень развлекающиеся подростки, а красные и зеленые заморские пески смешались с грязью. Только бронзовые скульптуры, изображающие Кунивандину, по-прежнему стояли на своих местах, пытаясь напомнить горожанам, что именно красота - есть верный и единственный путь к всеобщему счастью. Правда, выглядели теперь они не совсем прилично, и ни о какой красоте не свидетельствовали, потому что изящные формы Кунивандины засидели голуби. Засидели густо и очень толстым слоем. Земледельцы из близлежащих селений приезжали сюда, чтобы собрать голубиный помет, который они использовали как удобрения на своих огородах.
Идея Бренадона заключалась в том, что трехметровые бронзовые скульптуры прекрасной Кунивандины следует продать гномам в Неокс. К большой выгоде. Но скульптуры эти считались собственностью города, и продать их без разрешения бургомистра было невозможно. Бренадон не зря потратил время на обдумывание своей идеи. Он наметил замысловатый и хитрый ход, при котором бронза, возле северных ворот, объявлялась металлоломом, а ему поручалось очистить окрестности города, от никому не нужного хлама. Конечно, придется отсыпать немалую долю самому бургомистру. Но тут никуда не денешься. На то бургомистр и хозяин города, чтобы мимо него ни одна хорошая сделка не проходила.
После обильного обеда, бургомистр Слейг грубо нарушил распорядок дня. Он не лег в мягкую постель, чтобы поспать свои законные два часа. Лекари настоятельно советовали бургомистру, уделять особое внимание обеду и послеобеденному отдыху. Они утверждали, что обильная и вкусная пища, определяют бодрость тела, а послеобеденный сон, поддерживает остроту ума. Все это вместе позволит бургомистру сохранять силы, для дальнейшего мудрого и успешного управления городом. Терять драгоценное время на обильную трапезу и послеобеденный сон Слейгу не хотелось. Но лекари утверждали, что это его долг и священная обязанность. И, только выполняя их советы, он сможет долго и успешно служить на благо своему народу. Это были лучшие лекари Геликса. И настолько дорогие, что не верить им было нельзя. Поэтому, Слейг послушно следовал их ценным советам. Но сегодня он нарушил священное и привычное для себя правило. Это случилось впервые, с того памятного дня, когда ему на шею повесили золотую цепь бургомистра свободного города Геликса.
Конечно, пообедал он по полной программе. Нельзя же ограничивать себя во всем. Но ему было не до послеобеденного сна. Какой может быть сон, о каком отдыхе можно говорить, если представлялся столь необыкновенный случай? Такое везение может случиться только раз в жизни! И далеко не у каждого, а только у особо избранного, осененного дланью святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. Бургомистр Слейг причислял себя к особо избранным и осененным.
Слейгу, как и Бренадону, тоже пришла в голову замечательная мысль. Конечно, она была поосновательней, чем мысль Бренадона. Это и понятно. Бренадон был всего лишь начальником канцелярии, а Слейг бургомистром. Мысль, что появилась у Слейга, была совершенно потрясающей. От нее бургомистра бросало то в жар, то в холод. Он понимал, что если завладеет Мультифритом, то равным ему не будет никто: ни здесь, ни на Харахорийских островах, ни за Граничными горами. А ведь все очень просто: следует применить небольшую хитрость - и драгоценный кристалл окажется у него в сундуке. Гномы даже не поймут, что произошло. Да, следует сделать все так, чтобы никто ничего не понял. И, главное, чтобы этого не понял их пресветлость отец Хоанг. Если Координатор догадается - сотрет в порошок. Если догадается... - от этой мысли в груди у Слейга похолодело, желудок куда-то опустился, бургомистра стало подташнивать... - Нет, нельзя бросаться в такую безответственную авантюру, - подумал Слейг. - Ни в коем случае... Координатор выгонит его из города. Или повесит. Прямо на площади Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников. Но как прекрасен этот Мультифрит... Машшаррам! - Слейг представил себе окруженный алым ореолом драгоценный кристалл... Тошнота тут же исчезла, а желудок вернулся на то место, где он находился раньше. В груди приятно потеплело. - Единственный случай в жизни и его нельзя упускать... Но нельзя допустить никакого риска, ни малейшего... Надо придумать что-то умное, что-то очень, очень умное...