– Хочу предупредить вас, что я занят сверх меры, мисс Дункан. Если вы готовы пожертвовать частью времени, отведенного мною для решения ваших дел, тогда пожалуйста.
– Думаю, мы должны работать в тандеме, – ответила Пруденс. – Вы будете выполнять свою работу, а я свою. Мы полагали, что вы будете рассматривать только тех невест, которые могут понравиться Саре, которым она сможет доверять и с кем будет чувствовать себя легко и свободно.
– Если вы хотите спросить, предполагаю ли я жениться снова, чтобы дать Саре мать, то я отвечу «нет». – Он замотал головой. – Не представляю себе достойную женщину, способную на такую сделку. Возможно, я и женюсь вторично, но лишь в том случае, если встречу подходящую женщину. Мне хотелось бы думать, что Сара найдет эту женщину милой и симпатичной. – Он облокотился о стол. – А теперь ответьте на мой вопрос.
– И все-таки вам едва ли подойдет женщина, не любящая детей, – не отступала Пруденс. – Есть только одна кандидатура, которая могла бы вам подойти. Это вдова по имени Агнес Харгейт. Очаровательная женщина. У нее пятилетний сын. Вас это не отпугнет?
Она подняла глаза от своей записной книжки, поправила очки и тут заметила выражение его лица.
– Эта перспектива меня вовсе не воодушевляет, – заявил он. – Послушайте! У вас и ваших сестер вошло в привычку общаться с падшими женщинами?
– Не понимаю, что вы имеете в виду, говоря «падшие женщины». Уверена, среди ваших знакомых много женщин, не говоря о знакомых лорда Беркли, кто позволяет себе весьма свободный образ жизни. И в этой связи я хочу задать вам еще один вопрос. Вас в качестве возможной жены может заинтересовать только женщина с незапятнанной репутацией?
Он вздохнул.
– Я пытаюсь втолковать вам, Пруденс, что сейчас меня вообще не интересует эта проблема. – Он бросил нетерпеливый взгляд на часы. – Мы не затронули многого из того, что я собирался обсудить сегодня вечером. Я надеялся, что нам с вами предстоит скромный обед, на котором мы могли бы поработать неофициально, но раз вам надо уйти, то...
– В своем письме, больше похожем на повестку в суд, вы ни словом не обмолвились об обеде. И я вынуждена отклонить ваше приглашение, – принялась бессовестно сочинять Пруденс. – У меня другие планы. Я занята нынче вечером.
– Мое письмо нисколько не похоже на повестку в суд, – возразил сэр Гидеон. – Скорее на просьбу.
– Оно показалось мне похожим на повестку.
– В таком случае прошу меня простить.
В его голосе она не услышала ни единой нотки раскаяния. Он резким движением поднялся на ноги и ткнул в нее пальцем.
– Вы и ваши сестры привыкли общаться с падшими женщинами, Мадам Мейфэра?
Пруденс хотела возмутиться, но тут поняла, что он имел в виду.
– В суде не должны знать, что мы втроем издаем газету, – запротестовала она. – Мы же договорились! «Леди Мейфэра» будет представлена только одной из нас. Поэтому они не смогут задать такого вопроса.
Он покачал головой:
– Напрасно вы так уверены в этом. Они перевернут небо и землю, чтобы выследить вас. Могут даже прибегнуть к помощи частного детективного агентства. Уверяю вас, им будет не более приятно, чем мне, видеть в качестве ответчика на свидетельском месте вашу газету.
Он вышел из-за стола, как только напольные часы пробили восемь.
– Детективное агентство? – Пруденс была в шоке. – Конечно же, нет.
Она просунула руки в рукава пальто, которое он ей подал.
– Будьте начеку, – сказал сэр Гидеон, прежде чем открыть ей дверь.
– Как вы полагаете, сколько времени осталось до начала процесса?
Он пожал плечами:
– Три, возможно, четыре недели. Сэм Ричардсон имеет в суде некоторое влияние, а его клерки чрезвычайно шустры. Они разузнают, кто будет председательствовать в суде, Сэм поговорит с ним за обедом в клубе, и процесс начнется, когда он пожелает.
– А вы таким влиянием не располагаете?
– Разумеется, располагаю, однако не собираюсь им воспользоваться, как уже сказал вам.
– Но мы еще не готовы к процессу.
– Принесите мне необходимые документы, мисс Дункан, и... Если не ошибаюсь, вы сказали, что у нас будет все, что требуется, чтобы выиграть процесс.
Он открыл парадную дверь. Уличные фонари уже были зажжены, и Кобем сидел, покуривая трубку, на козлах ландо; лошади нетерпеливо переминались с ноги на ногу – видимо, озябли: осенние ночи были холодными.
Гидеон проводил ее и усадил в экипаж.
– Но вы-то в это верите? – спросила Пруденс, уязвленная его сарказмом.
Он рассмеялся в ответ, и его смех показался Пруденс неприятным.
– Мне ничего другого не остается, моя дорогая. Уверенность в успехе – половина победы. Я не могу идти в суд, ожидая провала.
– И все-таки ожидаете?
Пруденс сняла очки и устремила на него встревоженный взгляд.
Свет уличного фонаря придал ее зеленым глазам золотистый оттенок, а красновато-рыжие волосы сделал совсем золотыми.
На мгновение этот золотистый блеск отразился и в его серых глазах. Он хотел что-то сказать, но, видимо, передумал, усмехнулся и помахал ей рукой.
ГЛАВА 10
– Еще одно письмо для вас, мисс Пру, от сэра Гидеона. На следующее утро во время завтрака Дженкинс положил длинный конверт рядом с ее тарелкой.
Пруденс вскрыла конверт и пробежала глазами письмо.
– Вчера вечером он вел себя так, словно у нас нет никаких шансов выиграть процесс. Ему жаль потраченное на нас время.
Пруденс скомкала письмо и бросила в камин.
– Может быть, у него просто не было настроения говорить о невестах, – предположила Честити. – Ты ведь только что познакомилась с его дочерью, и он, возможно, испытывал неловкость.
– Не испытывал, – возразила Пруденс. – Девочка проявила любопытство, но его это совершенно не смутило. Скорее позабавило. Я, право, не думаю, что он серьезно относится к... нашей сделке. Он продолжает настаивать на том, чтобы ему выплатили восемьдесят процентов от компенсации издержек.
Она пожала плечами и налила себе еще кофе.
– Ну, мы должны проявить упорство, – заявила Честити с присущим ей оптимизмом. – Я думала о Лаванде Райли или даже о Присцилле Хейуорт.
Она смотрела на сестру, вопросительно подняв бровь, будто чувствовала, что Пруденс станет возражать. Но вместо этого Пруденс снова пожала плечами:
– Пожалуй, это кое-что.
– Так что же было в этом письме? – спросила Честити, указывая куском тоста на скомканный листок бумаги, еще не тронутый пламенем.
– На редкость учтивая просьба. Чтобы я высвободила завтра весь день для более детальной подготовки к процессу.
– В его конторе?
– Нет, он сообщает, что завтра в восемь тридцать утра приедет за мной домой.
– Он даже в воскресенье начинает день рано, – заметила Честити.
Она тщательно сложила газету. Лорд Дункан еще не спустился к завтраку, а он терпеть не мог, когда ему предлагали уже кем-то прочитанную газету.
– Вчера вечером он ясно дал мне понять, что собирается поработать над нашим делом. И едва ли уместно отказываться от встречи даже в воскресенье.
Она взяла чашку с кофе.
– Доброе утро, мои дорогие.
Лорд Дункан вошел в столовую. Его лицо было красным после утреннего омовения, седые волосы тщательно причесаны.
– Дженкинс обещал мне копченую селедку, – сказал он, потирая руки. – Если утро начинается с копченой селедки, жди добрых вестей.
– Ты сегодня в хорошем настроении, отец, – заметила Честити, кладя газету рядом с его тарелкой. – Несмотря на то что идет дождь.
Она жестом указала на высокие длинные окна: по стеклам хлестали косые струи дождя.
– Что значит маленький дождик? – произнес лорд. – Я собираюсь с Беркли на встречу с его поверенными и адвокатом. Они просят меня выступить свидетелем по этому делу.
Пруденс поперхнулась. Из глаз брызнули слезы, и она прикрыла лицо салфеткой.
– Как мило с твоей стороны, – едва слышно произнесла Честити.