– Вовсе нет. Почему любовники не могут работать вместе?
Пруденс моргала, вглядываясь в его расплывающееся неясным пятном лицо. Без очков все выглядело совсем иначе. Эта живая, деловитая, целенаправленная и осмотрительная Пруденс Дункан существовала только за линзами очков в позолоченной оправе. Без них фокус смещался и жесткую реальность окутывал весьма удобный для обоих туман.
Она не сопротивлялась, когда он, протянув руку, помог ей подняться, обнял за плечи и нежно поцеловал ее веки.
– Нам следует сначала пообедать?
Пруденс прекрасно поняла его, но ей не хотелось играть в игры. Она дотронулась до припухших губ кончиками пальцев. Иногда рассудочная сторона ее натуры вытеснялась мгновенным импульсом, инстинктом. Так было и сейчас.
Она неторопливо взяла у него из рук свои очки и водрузила на нос, уверенная, что, как только сможет видеть ясно и отчетливо, рациональная часть ее натуры снова возьмет верх над эмоциями и инстинктами. Но этого не произошло. Она хорошо видела лицо Гидеона, но желание не исчезло.
– Они оставят для нас утку? – спросила она. Гидеон кивнул, и улыбка его стала шире.
– Подождите здесь, – сказал он и оставил ее в одиночестве.
Пруденс взяла стакан с хересом, допила его, стоя у камина и глядя на огонь. Она понимала, что все это безумие, но у нее не было ни воли, ни желания покончить с ним. К черту последствия! И все же она подскочила на звук отворяющейся двери, хотя и ожидала возвращения Гидеона.
Сердце ее учащенно забилось, и она повернула голову.
Гидеон держал в руке маленький чемоданчик, а другую руку протянул ей, приглашая следовать за собой. Она перешла комнату, взяла его за руку и ощутила сильное пожатие его теплых пальцев.
– Наверху нам будет удобнее, – сказал он. Пруденс кивнула. Она больше не владела ситуацией.
И ей этого совершенно не хотелось. Впервые в жизни. Они поднялись по пологой лестнице и оказались в узком, устланном коврами коридоре. Гидеон, все еще держа ее за руку, открыл первую дверь. Она вела в спальню. Это была настоящая спальня с кроватью на четырех столбах, с низко нависающими потолочными балками и неровным дубовым полом.
В камине горел огонь, а занавески на низких окнах были опущены.
– Как уютно, – едва слышно произнесла Пруденс.
Он бросил на нее проницательный взгляд и вдруг почувствовал необычную неуверенность и нервозность. У него было много женщин и ни одного поражения в любовном поединке, разве что в ранней юности.
Ведь он даже не знает, девственница ли Пруденс. Принято было считать, что незамужняя женщина ее происхождения и положения должна быть девственницей. Но когда речь заходила о высокородной Пруденс Дункан, он по опыту знал, что все может оказаться иначе. Спросить ее об этом сейчас было бы неуместно. И словно прочитав его мысли, Пруденс с улыбкой сказала:
– Нет, я не девственница. Я не особенно опытна, но поняла, почему вы колеблетесь.
Ей показалось, что он слегка раздосадован.
– Как вы догадались?
– Но ведь это очевидно. Вы выглядите смущенным и нерешительным, вам просто не по себе.
Пруденс тоже было не по себе, и это сблизило их. Она подошла к камину и наклонилась погреть руки, хотя они не замерзли.
Эта странная легкость в голове все нарастала, и Пруденс даже подумала, не снится ли ей все происходящее – может быть, на самом деле ничего подобного не происходит. Тут она почувствовала его руки на своей талии, и его жесткое, поджарое тело прижалось к ее спине.
Он прижался губами к се затылку, стал ласкать ее грудь под жакетом.
– На вас слишком много одежды, – шептал он, коснувшись губами ее уха, и принялся расстегивать ее жакет. Потом стянул его с плеч, продолжая ласкать грудь, ощутив, как затвердели соски.
Кончик его языка скользнул в раковину ее уха, и она тихонько застонала.
Он негромко рассмеялся.
Гидеон расстегнул ее блузку, и она упала на пол вместе с жакетом. Его руки проникли под тонкую ткань нижней сорочки, и он ощутил ладонями тяжесть ее груди. Ее тело, хотя она и выглядела изящной, было худощавым и даже угловатым, но груди были прекрасной формы – округлые, гладкие, полные.
Пруденс облизнула губы, чувствуя все большее напряжение в сосках. Она ощущала, как где-то внутри у нее образовался узел, как отяжелели бедра, и с внезапной решимостью положила руки поверх его рук и прижала его ладони к своей груди.
Он повернул ее лицом к себе, и она принялась торопливо расстегивать пуговицы на своей длинной плиссированной юбке. Он нетерпеливо отвел ее руки и сделал это сам. Она переступила через упавшую юбку и теперь стояла перед ним в одном белье. Он снял с нее очки и осторожно положил на каминную полку.
– Не возражаете?
Она покачала головой. Туман, застилавший сейчас глаза, не имел ничего общего с близорукостью. Она потянулась к пуговицам на его сюртуке.
– Скорее, – прошептала Пруденс, и голос ее дрогнул от нахлынувшей страсти. – Я хочу вас видеть и... прикасаться к вам.
Он снял сюртук, галстук, крахмальный воротничок и, наконец, рубашку. Пруденс дотронулась до его сосков и прикусила нижнюю губу, внезапно ощутив, как они отвердели под ее рукой.
– Я не знала, что у мужчин такое бывает.
– Наша цель – доставить вам удовольствие, мадам, – ответил он тихо, внезапно севшим голосом.
Он потянулся к пуговкам ее сорочки и раздвинул ее полы, потом привлек Пруденс к себе, и тела их соприкоснулись. Пруденс судорожно втянула воздух и принялась ласкать его спину, потом ее руки скользнули ниже и она добралась до его панталон.
Гидеон стал их стягивать, но они натолкнулись на препятствие в виде башмаков, которые он забыл снять. Он чертыхнулся и упал на кровать, а Пруденс, давясь от смеха, распустила шнурки его черных лакированных башмаков и стянула с него носки вместе с брюками. Этот прозаический момент несколько ослабил накал страстей.
Он так и остался лежать в шерстяном нижнем белье. Затем поднялся с постели, снял его и ногой отшвырнул в сторону.
Пруденс не могла отвести глаз от его длинной поджарой фигуры.
– У тебя красивое тело, – пробормотала она. – Ты мог бы с успехом позировать Микеланджело.
Гидеон озадаченно посмотрел на нее.
– Не уверен, что это комплимент.
– Думаю, комплимент, – настаивала она, слегка покусывая его соски.
– Значит, я его заслужил.
Гидеон принялся вынимать шпильки из ее волос, в то время как она, склонив голову, прижалась лицом к его груди, не глядя, бросил их в сторону туалетного столика и запустил пальцы в волнистые красно-рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине. Он приподнял ее лицо за подбородок, коснулся легким поцелуем ее глаз и нежно сказал:
– Теперь я хочу посмотреть на тебя.
Она кивнула и спустила с плеч сорочку. Гидеон снял с нее панталоны и стал скользить губами по ее телу, по животу, по кремовой коже бедер, которые открылись его взору. Она переступила через облако тафты и кружев и подняла ноги, сначала одну, потом другую, чтобы он снял с нее башмаки, расстегнул подвязки, стянул чулки.
Все еще стоя на коленях, он провел руками по тыльной стороне ее нежных ягодиц.
– Как приятно прикасаться к тебе, – пробормотал он, массируя шелковистые округлости.
Он поцеловал низ ее живота, потом его руки обхватили ее бедра и чуть нажали, чтобы раздвинуть их.
Пруденс задрожала от столь интимного прикосновения, потаенные уголки ее тела повлажнели, и вся она раскрылась навстречу ему. Она чувствовала себя совершенно обнаженной, более обнаженной, чем была на самом деле, и это доставляло ей удовольствие. Она купалась и нежилась в этом ощущении. Она еще шире развела бедра, молча побуждая его к действию, в то время как страсть ее стремительно нарастала. Она прижала к животу его голову и стала перебирать его волосы. Где-то в глубине ее бедер поднималась волна наслаждения, вырастая до невероятных размеров. Теперь это был уже ураган, цунами, тайфун. Она прикусила губу, судорожно вцепилась пальцами в его волосы – волна страсти поднялась до небывалой высоты и разбилась на мелкие брызги. Она услышала собственный крик. Колени ее дрожали, и она не могла унять эту дрожь. Гидеон встал, продолжая обнимать ее, пока она не пришла в себя.