- Попробуйте, пожалуйста, - не здороваясь, выпалила она, едва молчаливая женщина провела её в кабинет. Майер-младший, казавшийся ещё более рыжим в ярко-синем домашнем свитере, заинтересованно выгнул бровь и улыбнулся. - Ну попробуйте хоть! Я потом расскажу, зачем.
Майер жестом отослал женщину-провожатую, выдвинул ящик стола и достал хрустальную рюмку. Мисс Люггер на радостях так резко крутанула пробку, что едва не выломила горлышко, но обошлось. Настойка полилась в бокал - тёмно-красная, густая, пахнущая так сладко и пряно, что язык начинало пощипывать от предвкушения.
- За прекрасных леди, - настороженно произнёс Майер - и пригубил питьё.
После первого же глотка глаза у него блаженно зажмурились, а щёки порозовели. Он облизал влажные губы и допил настойку медленно, растягивая удовольствие, и лишь затем посмотрел на мисс Люггер вновь.
- Итак?
- Я сама её приготовила, в прошлом году, - выпалила она, прижимая к себе бутылку. Голос опять звучал от волнения слишком низко и агрессивно, но поделать с этим было ничего нельзя. - Там яблоко, вишня, корица... Хочу завести своё дело. Нельзя же всё время на шее у миссис Маккензи сидеть...
- И? - Майера трудно было сбить с толку и заговорить.
- Ссудите мне денег, - выдавила наконец из себя мисс Люггер. - Я верну. Обещаю. Мне просто не у кого больше просить.
Майер тяжело вздохнул и провёл пальцем по кромке рюмки, собирая тёмно-красные подтёки. Взгляд его стал задумчивым, но в то же время словно бы потеплел.
- Ссудить не могу. Но могу нанять тебя на всю зиму служанкой. За щедрую плату. У меня одна старшая сестра вот-вот родит, у второй дочке едва полгода исполнилось... Нужна помощь по хозяйству. Работы будет много. Готовить, убираться, естественно, пелёнки стирать, мелких нянчить. Жить будешь у нас дома, комнату я для тебя найду. Весной подыщем тебе подходящее жильё. Идёт?
Мисс Люггер побаивалась детей, ненавидела стирать, но сейчас предложение Майера показалось ей просто королевским. Она закивала, всячески выражая согласие и стараясь не разрыдаться вновь - уже от счастья. И потому едва не пропустила мимо ушей тихую фразу, словно брошенную вскользь прохожим:
- Это временная мера.
Мисс Люггер завертела головой.
Но, конечно, в комнате никого, кроме неё и Майера, не было.
Всё вышло так, как пообещал новоявленный мэр - и работодатель. За всю зиму и весну у мисс Люггер едва ли выдался хоть один свободный день, зато к началу следующего лета она стала обладательницей весьма внушительной суммы. Майер помог с переездом в пустой дом, оставшийся после смерти пожилой вдовы, его дальней родственницы. Пусть сама постройка оказалась не такой уж большой, зато там был удобный подвал и огромный сад на задворках - яблони, груши, вишня, малина, ежевика и крыжовник, три вида смородины, какие-то вытянутые тёмно-синие ягоды, а под деревьями густым ковром - земляника. И в первый же год всё цвело и плодоносило так, словно этот сад кто-то заколдовал.
Мисс Люггер делала не только настойки, но и варенье, соусы, джемы, сушила ягоды и составляла травяные сборы - словом, старалась изо всех сил. Но в только что открывшуюся лавку почти никто не заглядывал, кроме Маккензи и старых друзей Майеров. Денег едва хватало, чтоб свести концы с концами.
Однажды в лавку забежала стройная девушка-блондинка, одетая по столичной моде. Долго бродила, пробовала то и это, выбирала, но никак не могла решиться. Наконец мисс Люггер не выдержала - и вывалила на неё, что накипело в душе. Про одиночество, ужасную зиму у Майеров, тяжёлую работу в саду, тщетные усилия... На удивление, девушка не разозлилась и не испугалась, только покачала головой и спросила:
- Какая у вас самая вкусная настойка?
- Ну... Вишнёво-яблочная. Ещё земляничная, она с горчинкой. И на можжевельнике и орехах тоже интересная.
Девушка набрала шесть разных бутылок и расплатилась.
- Зачем вам столько? - растерянно поинтересовалась мисс Люггер, отсчитывая сдачу. Щёки горели от стыда. - Только потому, что я жаловалась?
Девушка рассмеялась; глаза у неё, поймав отблеск заходящего солнца, сверкнули бледным золотом.
- Помочь хочу. Завтра пройдусь по местным парикмахерским, швейным мастерским и прочим местам, где женщины часами болтаются. Если мастера-парикмахера угостить и рассказать, откуда такая вкусная штука взялась, он потом всем своим посетителям об этом растреплет.
Мисс Люггер несмело улыбнулась:
- Думаете, поможет?
- Кто знает, - весело пожала плечами девушка, подхватила сумку с покупками и выбежала на улицу, в дивный августовский вечер.
С тех пор дела и впрямь пошли на лад. Выручки хватало не только на еду, но и на зимнюю одежду, и на кое-какой ремонт. Некоторые из покупателей заговаривали с мисс Люггер не только о погоде и настойках, но и чём-то более личном. Рассказывали о подрастающих детях, некоторые дамы жаловались на мужей-гуляк, мужья, наоборот, на бранчливых жён... Однако сблизиться с кем-нибудь настолько, чтоб назвать его другом, никак не получалось.
Мисс Люггер чувствовала себя так, словно пыталась поймать и удержать прилив голыми руками. Волна обманчиво-охотно накатывала всякий раз в назначенное время, дразнила иллюзорными тёплыми объятьями - и отступала вновь. И нырнуть бы следом, но слишком хорошо мисс Люггер знала, как опасны могут быть прибрежные рифы.
А Молли, милая Молли так и не пригласила её на свадьбу. И даже не заглянула в магазин, ни разу за десять лет. Однажды мисс Люггер показалось, что бывшая подруга, слегка располневшая и оплывшая, идёт навстречу, но та сперва отвернулась, а затем и вовсе перебежала на другую сторону дороги мелкими шажочками, так похожими на Моллины.
После этого мисс Люггер стало тошно, как никогда не было, даже после того, как умер отец. Она вернулась домой, вытянула пожелтевший билет из книги с рецептами и потом долго-долго всматривалась в него, пока ей не стало казаться, что на пустом месте проступают цифры со временем и датой. Но отправиться на несуществующую Вокзальную площадь так и не решилась.
Некто незримый сочувственно вздохнул.
Намерения его уже не казались мисс Люггер такими уж неблагими.
Двадцать четвёртая послевоенная зима выдалась на диво морозной. Даже незамерзающий Мидтайн сковало мутным, неровным льдом. Сперва местная ребятня поглядывала на этакое чудо недоверчиво - а затем бросилась расчищать катки под мостами. Каждый раз, когда мисс Люггер проходила мимо и видела, как дети скользят по сероватому льду, сердце у неё замирало. Однажды она возвращалась уже вечером и вдруг заметила у полыньи что-то чёрное, странное... Перепугалась насмерть и кинулась спасать - сама не зная, кого.
И провалилась по пояс, у самого берега.
Чёрное, человекоподобное исчезло, точно его и не бывало.
Домой мисс Люггер едва дошла. Стянула с себя обледеневшую одежду, глотнула самой крепкой настойки - и завалилась в постель, закутавшись в три одеяла.
На следующее утро грудь у неё словно обручем стянуло. Надсадный кашель разрывал лёгкие, а тело едва-едва подчинялось, точно его ватой набили до самых пальцев. Мисс Люггер несколько дней пролежала в постели, вставая лишь затем, чтобы дойти до туалета или глотнуть воды. Время от времени у входа в магазин слышались человеческие голоса: близилось Рождество, и многие желали купить ароматной настойки к праздничному к столу. Но, натолкнувшись на закрытые двери, покупатели уходили прочь, и никто из них даже не попытался выяснить, что случилось хозяйкой.