— А где наш гвардеец Игралиев? — вдруг спохватился Квашнин. — Большой спец по охране рыбных запасов. Или он только рапортовать о рекордах горазд, а как эту шпану ловить, так его след пропал.
— Его Каримов с собой на катере увёз, — протянул кто-то из гражданских.
— Даленко сейчас обслуживает, — съехидничал другой.
— Так. Ясно, — оборвал Квашнин. — Все вопросы в письменном виде.
Любимая поговорка капитана была известна оперативникам и всем работникам райотдела, вспоминал неунывающий замнач о ней, когда ему было невтерпёж или наступали на мозоли.
— Давай, Саша, развивай свою мысль о Дятле.
— Вот у того фамилия точно Дятлов. Но он больше на медведя похож. Здоровенный бугай. Как его Гнилой обработал, диву даюсь. Но с тех пор, как Гнилой из колонии возвратился, прибрал он Дятла к рукам. Неразлучны они стали. Этот щуплый, но, как гнида, проворный, а тот косолапит за ним с вёслами по селу. Браконьерством промышляли, но не попадались ни разу. Не знаю, может, Игралиев ловил их по мелким делишкам.
— С Дятловым успели поработать?
— Не найду пока. Последний раз его в селе видели в конце прошлой недели. Вместе с Гнилым. С вечера на воду собирались. После этого Дятлов пропал, а Гнилого в неводе колхозники выловили.
Квашнин удовлетворенно щёлкнул пальцами:
— Вот вам верная наколка! Вместе они были. Если Дятлова не найдём, жди, когда всплывёт.
— Сейчас вода тёплая, пора уже всплыть, — подал голос Дынин, внимательно слушавший разговор оперативников, — тем более, если человек грузного телосложения.
— Течением пронесло, — констатировал Квашнин, — готовь, Данила Павлович, ориентировку в районы. Вдруг там поймают или где сам выплывет.
— Это за мной, — пометил себе Ковшов в блокноте, — а вы, Пётр Иванович, всё же поищите среди живых. Может, в городе объявится. Всё бывает. Это верная ниточка.
— Всё бывает, и на стене один раз ружьё стреляет, — раздался знакомый голос, из-за спин появился Камиев.
— А вы где пропадайте, майор? — без злобы, но суховато встретил его Квашнин. — На вашем участке мы топчемся битые полчаса, а вы разгуливаете.
— Виноват, товарищ замначальника райотдела милиции, — (не думал дурачиться, но получилось именно так) вытянулся опоздавший. — Отсутствовал по той же причине. Убийство раскрывал. Я тут делился с Данилой Павловичем одним соображением насчёт этого. Так что версию, можно сказать, проверял.
— Проверил?
— Проверил, товарищ капитан.
— Докладывай прокурору отдела.
— Версия, кажется, подтверждается, Данила Павлович.
— Вот как! — не удержался от восторга Ковшов.
— Да, дурили Игралиева рыбачки. Объяснения, что тот с них собрал и доложил начальнику, враньё чистой воды. Мне тогда ещё они подозрительными показались, когда на совещании их огласили…
— Склонен ты, майор, к аналитическому мышлению, — вставил Квашнин, — особливо, когда спишь на совещаниях. Надо сообщить об этом Каримову, чтобы распространил твой положительный опыт.
— Не верилось мне, — продолжал, не обращая внимания на ехидство капитана, Камиев, — вот не верил, и всё тут! Чтобы охраняли наши колхозники свои оханы с частиком да сети с мелюзгой. Кому они нужны? А уж чтобы смертоубийством за это мстить! Нет у меня в кусту таких лихоимцев. Есть один-два, но за частик ружья не подымут на человека, какой бы мразью тот не оказался.
Ковшов не перебивал.
— Вот я и пошёл, немножко потряс своего источника. Кумекает он мне, сети и оханы, что под частик стояли, неизвестные за компанию распотрошили. Не нужен он им был. Ничего не взято из сетей. Их особенно не потревожили. Один вид создали. Кто-то снасти под красную рыбу потрошил. И нарвались, раз смертью наказание понесли. Значит, здорово надоели эти потрошители.
— Это кто же тебе выдал? — заинтересовался Квашнин.
— Секретная информация, товарищ капитан, — в отместку громко сострил Камиев, — источник не подлежит разглашению.
Но тут же тихо шепнул ему:
— Спиридоныч, из второго рыбацкого звена.
— Маркин?
— Он.
— Ему верить можно. Он мужик справедливый. Всё-таки, майор, ты знаешь к кому идти выведывать. Как я про него сразу не вспомнил? Поощрить его надо, сексота твоего.
— Не сексот он! — вырвалось громко у Камиева. — Человек честный. Он облеплен коллективными молчунами, как ракушками, и боится сказать, чтобы из компании не выпасть, вороной белой не прослыть. Они же враз бойкот такой устроят, что сживут со света. Из деревни убегать придётся. И кто заправляет, верховодит ими, никогда не узнать. Всё шито-крыто. Прямо царство молчунов. Но они не равнодушные, они — себе на уме.