На кровати лежала видавшая виды надувная кукла: она лишилась части шевелюры и одного глаза, одна грудь морщила, а тело то там, то сям украшали круглые и квадратные латки из серой резины. Видно, Грегорио сам занимался починкой ветшающей подружки, как только у той появлялась новая дыра.
– Сальво, где ты? – послышался голос Ауджелло.
– Здесь, всё в порядке.
Он услышал странный шум и заглянул в соседнюю комнату. Галло и Галлуццо, вооружившись мощными фонариками, передвигали распятия, чтобы расчистить проход. Когда они закончили, Монтальбано увидел, как Мими и Фацио тащат сквозь строй распятий упирающуюся Катерину; та истошно верещала. Прямо иллюстрация к книге ужасов. Дырявая засаленная ночная сорочка, спутанные изжелта-седые патлы, выпученные круглые глаза, необъятных размеров кургузое тело и последний зуб, торчащий из слюнявого рта.
– Проклинаю тебя! – заявила Катерина, устремив на Монтальбано безумный взгляд. – Гореть тебе заживо в адском пламени!
– Позже поговорим, – ответил комиссар.
– Я бы вызвал скорую, – посоветовал Мими. – И сразу в дурку или куда там.
– Мы не можем держать их в участке, – подал голос и Фацио.
– Хорошо, вызывайте скорую и выводите их на улицу. Поблагодарите пожарных и отпустите по домам. Дверь взломана?
– Не было необходимости, я открыл изнутри, – сказал Фацио.
– Что собираешься делать? – поинтересовался Ауджелло.
– Оба ружья были у нее? – вместо ответа спросил комиссар у Фацио.
– Ага.
– В доме есть еще оружие, пистолет отца. Хочу взглянуть. Вы идите, оставьте фонарь.
Оставшись один, Монтальбано сунул револьвер в карман и шагнул в темноту.
Потом передумал и снова достал. Конечно, теперь-то дом пуст, но он и сам по себе вызывал необъяснимую тревогу. В свете фонарика распятия отбрасывали на стены гигантские тени. Через проход, расчищенный помощниками, Монтальбано кинулся в комнату, выходившую на балкон.
Надо подышать. Воздух городка, пропитанный дымом цементного завода и автомобильными выхлопами, показался ему кристально чистым горным воздухом после удушливой атмосферы дома Пальмизано.
Вернулся в дом и направился к двери, что вела в коридор. В коридоре по левую руку – три комнаты, правая стена глухая.
В первой комнате – спальня Катерины. На комоде, тумбочке и резном столике громоздились сотни статуэток Мадонны, перед каждой горела свеча. На стенах висела еще добрая сотня образков Богоматери. Под каждым – деревянная полочка с зажженной свечкой. Как есть ночь на кладбище.
Дверь во вторую комнату была заперта, но ключ торчал в замке. Комиссар повернул его, открыл дверь и вошел. Кромешная тьма. При свете фонаря он разглядел большой зал, где теснилось 2–3 рояля и одно пианино. Вдруг один из роялей заиграл. Монтальбано вскрикнул от ужаса и отскочил назад, а рояль выдал полную октаву, до-ре-ми-фа-соль-ля-си. В этом проклятом доме и зомби водятся? Или привидения? Комиссар весь взмок, рука с револьвером заметно дрожала, но он нашел в себе силы посветить фонарем в глубину комнаты. И наконец увидел таинственного музыканта.
Им оказалась здоровенная крыса, ошалело носившаяся туда-сюда по роялям, иногда забегая и на тот, что был с открытой крышкой.
За третьей дверью была кухня. Там стоял такой смрад, что комиссару недостало мужества войти. Завтра пришлет кого-нибудь из своих – за пистолетом.
Когда он вышел на улицу, там уже никого не было.
Комиссар направился к своей машине, припаркованной у муниципалитета, завел мотор и поехал в Маринеллу.
Не спеша принял душ, но спать не пошел, уселся на веранде.
И вместо того, чтобы, как обычно, проснуться при первых лучах солнца, Монтальбано сам застал его пробуждение.
2
Он решил вообще не ложиться: два-три часа сна уже не помогут, наоборот, голова совсем перестанет соображать.
Пока шел на кухню ставить кофейник на четыре порции, подумал: эта сегодняшняя история сильно смахивает на ночной кошмар, что внезапно всплывает в миг пробуждения, удерживается памятью лишь день, постепенно меркнет, а спустя еще одну ночь стирается настолько, что ты с трудом его припоминаешь, теряет ускользающие очертания и детали, превращаясь постепенно в траченную временем настенную мозаику с серыми пятнами вместо осыпавшихся цветных стеклышек.
Так что потерпи еще сутки, Монтальбано, и ты забудешь все, что видел, и все, что произошло у Пальмизано.
Комиссару никак не удавалось выкинуть из головы эту квартирку, сильно она его зацепила.
Лес распятий, ветхая надувная кукла и ее хозяин, комната с роялями в паутине, крыса-виртуоз, дрожащие огоньки лампад… Грегорио – ходячий скелет, Катерина, с ее единственным зубом… Для фильма ужасов очень даже неплохо.