И путь до города я скрашу сладеньким.
***
До города я уже доползла, и да, пришлось битый час материть сонных и ленивых стражников на вахте, чтобы те соизволили хотя бы высунуть нос из окошка, в которое я ткнула локтем с меткой. После чего оказалось, что механизм, открывающий ворота, клинит,смазать его должны только утром, а сейчас можно открыть только одну створку, и то если очень постараться... Я пообещала, что если они сейчас же не бросят карты и не постараются, то я перелезу через ворота и всем покажу шхарову мать.
Потом стояла на темной улице и пыталась понять, была ли когда-нибудь в этом городе, и известно ли мне, где здесь ближайший хороший трактир. Не иначе как чудом, но не прошло и часа, как я его нашла. И после стука в двери, явления сонного трактирщика и долгого пути наверх по темной лестнице, я наконец-то переступила порок выделенной мне комнаты и рефлекторно щелкнула пальцами, зажигая висящий на стене масляный светильник.
В неровном, разгорающемся свете, осмотрела комнату, свободную от всяких опасностей, и вздохнула. Щелкнул внутренний замок на двери, сумка полетела на лавку, там что-то звякнуло (удивляюсь, как ничего не разбилось). Я стянула с себя куртку и, на ходуразоблачаясь, плюхнулась на кровать. Уткнулась носом в подушку. Поворочалась в поисках удобного положения. Что-то не так.
А, светильник потушить забыла!
Вставать уже жутко не хотелось, я наугад швырнула туда какой-то силовой импульс, раздался звон разбитого стекла, зато вся комната погрузилась в темноту. Тишина и спокойствие. Все хорошо. Сегодня все хорошо кончилось. Можно отдохнуть...
Глава 2.
<\b>
Темнота не принесла мне покоя. Казалось, стоило только закрыть глаза, как перед ними постепенно возникло ясное небо, зеленый лес, заросли малинника, и даже кожа ощутила призрачное дуновение ветерка...
Я стою на открытом месте, оглядываясь по сторонам. Медленно выдыхаю: нужно сосредоточиться.Прикрываю веки, поднимаю вверх ладонь и дую поверх нее, словно сдувая песчинки.
Открываю глаза и прислушиваюсь.
...В городе пропали две девушки. Одна - целый месяц назад, и я, хоть и не сказала этого ее родным, была уверена, что несчастной уже нет в живых. Вторая исчезла только три дня назад, и я надеялась найти хотя бы ее...
След уходит на запад.
...Именно сюда, на малинник, пропавшая ходила с подружками, и именно здесь ее видели в последний раз. По их словам, ходили и перекликались, и все было нормально, а потом она вдруг замолчала, и никаких ее следов не нашли. Ни девушки, ходившие с ней и уверенные, что она только что была в пяти шагах рядом, за соседним кустом. Ни следопыты, которые пришли сюда позже...
Сейчас здесь я, и методы поиска у меня свои.
Идем на запад.
Путь уводит вниз в овражки, заросшие густым терновником, а потом поднимается на невысокий пологий холм с лысой верхушкой. Оглядываюсь, стоя наверху. Отсюда хорошо видно окрестности, и даже город можно различить вдалеке.
Если ее похитили, то зачем было нести именно сюда? Прикинуть, куда тащить дальше? Или она все-таки ушла сама? Но вопрос "зачем?" тогда все равно остается открытым.
Присаживаюсь на корточки, провожу ладонью над землей, читая энергетику следа, и досадливо поджимаю губы. На этот раз след двойной, и вторым отчетливо чувствуется волкодлак. Теперь неудивительно - эти умеют быть бесшумными. Значит, он унес девушку. Однако я не почувствовала ничего, похожего на смерть. Тащил живой.
Для чего?
Обычно волкодлаки съедают жертву под ближайшей удобной корягой, а этот нес ее столько времени, и даже не понадкусывал? К тому же, по словам горожан, да и по моим ощущениям, никакого дара у нее не было. А для волкодлака самое вкусное - кровь колдуна или ведьмы. Или до того оголодал, что и такая сойдет?
Я вздыхаю и снимаю щиты, прикрывающие меня от чужого взгляда, а потом сжимаю кулак и втягиваю заклинание, подвешенное на рефлекс. Чужую магию он может учуять раньше, чем я увижу его самого. Придется полагаться на себя и оружие.
След спускается вниз, начинает петлять по урочищам и заворачивать в стороны, совершенно неожиданные. Будь я собакой, давно бы его потеряла - он два раза входил в ручей и долгое время шел вниз по течению. Давно не встречала таких предосторожностей со стороны нечисти. Но не на ту напал.
Я нахожу его почти через час.
...Он не ушел далеко от воды, и пройдя по очередному ручью, судя по всему, свернул в заросли. Я чую, что он где-то рядом и подкравшись, наконец вижу. Растрепанный худой человек с длинными руками и слишком узкими ладонями, в рваной грязной одежде и без обуви. Припав к самой земле, пьет из ручья как собака, лакая языком. Ветер дует он него ко мне - хорошо.
Метательный нож входит перевертышу в плечо, под ключицу, почти полностью. Он взвизгивает и отпрыгивает от воды, чуть не упав на спину. Тянется к ножу, хватается за кончик металлической рукоятки, но вытащить не может - тот стал скользким от крови.
Второй он получает в бедро. Понимает, что возиться с ними без толку и вскинувшись, несется в ту сторону, откуда прилетели ножи, рыча от боли. Перепрыгивает через корягу, из-за которой я смотрела на него минутой ранее, приземляется и припадает к земле, принюхиваясь. Я оказываюсь ужепозади него и третий нож всаживаю в спину, обездвижив на время. Хватаю руки, заламываю их за спину, и придавив к земле, склоняюсь к его голове.
-Где девушка?
Волкодлак взвизгивает, пытается оттолкнуться ногами - те плохо слушаются. Я тянусь к ножу в спине и продвигаю его глубже, в нужный нерв. Ноги замирают.
-Говори. Где девушка.
Говорить он не собирается. Лицо стремительно обрастает шерстью и вытягивается. Суставы под тонкой кожей смещаются и трещат, а мышцы каменеют. Морда оскаливается, щелкает зубами, и нечисть изо всех сил дергается. В волчьем облике чувствительность у них падает, и теперь он может шевелиться.
Четвертый нож я всаживаю в горло, сверху вниз между ключицами. Тело подо мной вздрагивает и затихает.
Вытащив оружие, быстро ополаскиваю лезвия в ручье, после чего подхожу к тому месту, где он пил, и озадаченно качаю головой. Не понимаю.
Кувшин. Щербатый глиняный кувшин. Значит, он собирался отнести кому-то воды.
...Избушку лесничие давно бросили - это заметно по обомшелым стенам, срубу, ушедшему в землю на половину нижнего бревна, и грязным слюдяным окнам. Однако кто-то здесь все же бывал. Кто-то установил на это место легкие маскировочные чары. И двери явно обновили и укрепили замок - их пришлось выламывать.