Собранные в высокий пучок волосы в свете круглощекого фонаря отливали медным.
Зачем я нагнулся? Она подбирала разбросанное по асфальту добро, суетливо возвращая его в сумку. Не в дамский клатч, как мои излюбленные жертвы-кокетки, в дорогую, кожаную, но увесистую сумку.
Я пододвинул блокнот и ручку, что валялись у самых ног. Коснулся узкой ладони с по-детски остриженными ногтями и… замер.
Пальцы вздрогнули. Странная, теплая волна прошлась по телу. Сердце, что веками билось двадцатью ударами в минуту и ни одним больше, даже во время секса, даже во время побега, вдруг яростно заколотилось. Тук-тук-тук…
Она подняла глаза - красно-карие, полные тяжелой грусти. Старой знакомой в глазах индиго.
Я замер, оглох и ослеп, весь ушел в этот взгляд.
Черные ресницы подчеркивали разрез глаз формы миндаля.
Четко очерченные скулы переходили в круглый подбородок. Маленький нос, чуть вздернутый, небольшие губы придавали лицу детскость не по возрасту.
Едва заметный шрам под правым глазом не портил незнакомку, скорее придавал изюминки ее кукольному личику. Словно след от слезы, он добавлял взгляду глубины. Сквозь дыроватую вязку кофты выглядывала ложбинка между грудями. Вздымаясь волнами, они так и рвались из плена одежды.
Кап-кап-кап… с моей брови на асфальт закапала роса. Что это? Я смахнул с лица пот. Я же не потею! Мерзкие струйки скользнули по спине. Что за черт?
Я взмок будто взволнованный подросток?
Незнакомка змеиным броском схватила «укомплектованную» сумку. Легким, едва заметным движением вскочила на ноги, словно ничего не весила, и выпрямилась стрелой. Ни тени усилия, напряжения, не промелькнуло на спокойном лице индиго. Охотница, на таких, как я - натренированная, сильная и ловкая смотрела на меня исподлобья.
Я поднялся следом. Высокая грудь ее призывно выпирала навстречу, узкую талию перетягивал тонкий пояс. Брюки облегали длинные ноги, подчеркивая округлости ягодиц.
Да что со мной? Я будто врос в землю. Половой орган потяжелел, прогрелся. С чего бы? Я не голоден. Откуда этот нестерпимый жар, сильнее всего, что испытывал во время секса?
Незнакомка едва дышала. А я пыхтел за двоих. Да что со мной? Еще несколько капель поползли по вискам. Я вытер их рукавом.
- Простите, - недовольно отчеканила незнакомка. - Могу я пройти? - звонкий голос - юный, высокий - ласкал слух, не смотря на раздраженные нотки.
Я огляделся. Пустынная улица пестрела «нехорошими заведениями» - ресторанами, барами, клубами для распутной и неприлично богатой публики. Я не мог отпустить ее одну. Почему? Да что со мной такое-то? Я сыт. На три-четыре месяца свободен от слабости и боли голода.
Я не должен был заметить ее. Но я не мог на нее наглядеться.
Незнакомка отступила, опасения на ее лице неприятно царапнули где-то внутри, болью отдались в области сердца. Я должен вызывать у женщин восхищение, желание, но уж точно не страх.
- Тут небезопасно, - а что с моим голосом? Почему он вздрагивает, сипит? - Позвольте, провожу? Вам не стоит ходить тут одной. Я доведу вас до дома, - с непонятной настырностью зачастил я.
Какого черта?
Я всегда действовал мягко, лишь подталкивал женщин, не давил и не настырничал.
Почему же сейчас не получалось? Я сам поразился собственному отчаянному напору.
- Здесь было бы безопасней, если бы вы не прыгали навстречу, не глядя, - проворчала незнакомка, отряхивая свитер и брюки от несуществующей пыли. - Я не беззащитная, я индиго и спокойно дойду сама, - развернулась и стремительно удалилась в темноту соседней улицы.
Нет, чтобы держаться белесого тумана фонарного света! Она юркнула в самый мрак возле домов. Я вздохнул и медленно, осторожно двинулся следом. Я могу шагать за ней так, что даже не заметит.
Стопы в ботинках на гибкой подошве перекатывались по асфальту легко и бесшумно.
Я не узнавал себя. Вместо того, чтобы вернуться в родной город меж измерениями, вечно цветущий и прекрасный, я брел по улице, не ведая куда. Следил за каждым шагом незнакомки, от которой, вроде бы, ничего не должен хотеть.
Сердце заходилось в груди. Выдыхать потяжелевший воздух становилось все труднее.
Стоило вспомнить о ее груди, проследить за ягодицами - крепкими, круглыми как яблочки, и тело словно готовилось к питанию сексом. Но ни съежившийся орган-губка на небе, ни боль в горле, не напоминали мне о том, кем родился.
Незнакомка дошла до небоскреба, приложила к ограде синий ключ. Родинка в центре ее запястья, словно камушек невидимого браслета, надетого самой природой, мелькнула в свете лампы над забором. Замок звякнул и открылся. Она скользнула за решетку, захлопнула ее перед моим носом, и заспешила к подъездной двери. Отворила ее тем же способом, тем же ключом и… скрылась из виду.