Прежде чем он смог остановить себя или даже подумать о последствиях, Елисей произнес, глядя Але прямо в глаза:
— Ты мне нужна.
Сказал — и тут же испугался, что в очередной раз всё запорол. Поддался импульсу, который будоражил его кровь, стоило ему оказаться в непосредственной близи от Али.
Девушка, вопреки ожиданиям, не стала ни возмущаться, ни морщится. Нет, она словно поймала какой-то свой, игривый настрой, и приподняв бровь, с усмешкой поинтересовалась:
— На…?
Она словно протягивала ему спасательный круг, уговаривая вылезти из этого болота, и не тащить туда же и её. По-хорошему, Воронцову стоило им воспользоваться, поскольку для подобных признаний было слишком рано. Но Елисей был не из тех, кто врубает заднюю, стоит страху показать свою уродливое жало. Поэтому, поймав её взгляд, мужчина твердо произнес, заканчивая мысль Аржановой, и тем самым, обрезая им обоим пути к отступлению:
— …всегда.
*****
От этого короткого и такого простого слова у меня буквально оборвалось всё внутри. Серьезно — словно кто-то невидимыми ножничками перерезал все ниточки, которые должны были держать вместе органы, мысли, чувства, и всё это бесформенной кучей свалилось к моим ногам. А сама я осталась стоять лишь потому, что меня держали крепкие руки Елисея. И его взгляд — серьёзный до мурашек, и такой глубокий, что он, наверное, видел меня насквозь.
Я смотрела на него — и всё еще не могла понять, что ему было нужно от меня. Ведь мы были такими разными. Я — простая девчонка, вечный волонтер, всегда в тени, из тех, про кого говорят «принеси-подай-иди и не мешай». А он — у него было всё. Иногда такой холодный, циничный, расчётливый. В его голове всегда были лишь деньги, и он из каждого дела пытался извлечь выгоду. Мы были совершенно разные, с диаметрально противоположными ценностями, и чаще всего всё, что он говорил, вызывало во мне приступы раздражения.
И тем не менее — вот он, стоял передо мной, и говорил, что я ему нужна. Зачем? Думаю, он и сам не знал. Это было понятно по тому, ка долго он собирался с силами, прежде чем выпалить это. Как глубоко дышал, словно перед затяжным прыжком. Как с замиранием ждал моего ответа, словно от него зависела вся его дальнейшая жизнь.
А я…я была в смятении. Какого черта я вообще оказалась тогда в этом клубе?! Сидела бы себе спокойно дома — и не пришлось бы забивать себе голову всем этим. Но уже было ничего не исправить — этот мужчина вошел в мою жизнь, со всеми своими пожитками. Расположился в моей маленькой квартирке, под названием «душа», завалился на диван и закинул ноги на журнальный столик, попутно смахнув с него журналы «Как держаться подальше от отношений», «Все мужики сво…» и «Пособие для будущих старых дев». И самое интересное — он, судя по всему, даже не подозревал о своей новой прописке.
Должна ли я была сказать ему об этом? Или стоило еще немного помаривановать его, оставив томиться под крышкой ожидания? Ох, Мариночка, твои советы мне бы в тот момент ой как пригодились.
Молчать вечно, к сожалению, тоже не было вариантом. Поэтому, я сказала то, что думала, удивившись тому, насколько жалким и неуверенным был мой голос:
— Я не знаю, что на это ответить.
Елисей, выдохнув с явным облегчением (видимо, ждал, что я закачу скандал), лукаво улыбнулся и произнес:
— Есть такие моменты в жизни, когда слова излишни. И куда проще всё передать без них. Это можно сделать самыми разными способами. Например, вот так.
Аккуратно подцепив пальцами мой подбородок, Воронцов приподнял его и, огладив самыми кончиками мои скулы, наклонился к моему лицу. Наш первый поцелуй был сдержанным и даже почти целомудренным — простое касание губ. Но вместе, с тем в нем было столько нежности, что я почувствовала, как подгибаются мои колени, а от наплыва чувств заболело где-то в области сердца. Его губы были чуть горьковатыми — он пил чай без сахара — и от него пахло чем-то неуловимо терпким. Не то мускат, не то корица.
Лис шевельнул губами, и я не могла не ответить ему. Вцепившись пальцами ему в плечи так, что костяшки наверняка побелели, я наслаждалась той осторожной, почти невесомой лаской, что он мне дарил. Поцелуй был словно молчаливым обещанием, что всё будет хорошо, и мне не нужно его бояться. Ох, если бы он только знал, что боялась я уже давно не его, а того, что он заставлял меня чувствовать. И, тем не менее, я не делала попытки отстраниться, позволяя целовать себя и целуя его в ответ, чувствуя, что это было самым верным решением.
Как, судя по всему, и тот поход в клуб. Будь, что будет, как говориться. Нырнем в это болото, Елисей Воронцов.
*Фильм, который обсуждали Елисей и Аля — «История дельфина». В нем рассказывается про единственного в мире дельфина, который лишился хвоста, и люди изготовили для него протез. Очень добрая, семейная картина, основанная на реальных событиях. Увидеть Винтер — того самого дельфина — можно в режиме онлайн, на специальном сайте www.seewinter.com (Всем, кстати, советую посмотреть обе части фильма)
глава шестнадцатая
Глава шестнадцатая
— Я не могу поверить!
Эта фраза сопровождала меня всё утро. Как бы, это можно было легко объяснить, ведь произносила её именно я. Но меня можно было легко понять — не каждый день моя лучшая подруга приезжала в университет, сопровождаемая не отцом, а барменом из «Феникса». И я не была бы собой, если бы не устроила Андреевой допрос с пристрастием. Та пыталась отбрыкиваться, но вяло и неохотно, что лично я сочла хорошим знаком.
— Ты и Игнат, — покачала я головой, всё еще переваривая новость.
Мы сидели на подоконнике напротив нужной аудитории, и пока не спешили заходить внутрь. До звонка еще было время, и мы решили, что в полном шумных студентов помещении поговорить нам спокойно не дадут. Я устроилась на широкой пластиковой плите с ногами, прижав колени к подбородку, Марина же аккуратно пристроилась с краю, вытянув изящные копытца и уложив ноги одна на другую.
— Что тебя так удивляет? — пожав плечами, спросила она нарочито небрежно.
— Даже не знаю, — протянула я с усмешкой, — Как насчет «всё»?! Ты ведь его терпеть не могла. Точнее, говорила так, — добавила я всё тем же тоном.
— Скажем так — он взял меня измором, — чуть подумав, изрекла рыжая.
Я снова не смогла удержаться от маленькой колкости:
— Не слишком то ты долго сопротивлялась. Всего пару недель, если подумать.
— А сама-то! — воскликнула Марина, тыча в меня пальцем, — Давно ли поменяла мнение о своем Елисее драгоценном? Помнится, кое-кто нос от него воротил, когда добрая и умная подруга советовала обратить внимание на мужика!
Да, Мариночка была ходячим пособием на тему «лучшая защита — это нападение». Но доля истины в её словах всё же была. Как и в моих. Поэтому, пожав плечами и улыбнувшись, я примирительным тоном изрекла свой вердикт:
— Да, мы обе сваляли дурака. Подруги ведь. Зато теперь всё начало вставать на свои места. Но ты мне всё же объясни — как он смог переубедить тебя насчет того, что бармен — это очень неперспективная и не элитная профессия?
— Как-как, — буркнула Андреева, и я впервые увидела, как моя подруга краснеет — медленно, будто её тело не умело этого, и теперь пыталось в ускоренном темпе освоить этот навык, — Губами своими бесстыжими.
— Таааак, — протянула я, чувствуя, что мы начали подбираться к самому главному, — Целовались, значит. И как это было?
Чуть подумав и покусав нижнюю губу, подруга призналась:
— Горячо. Черт, это было…очень… — Марина взмахнула руками, словно не в силах словами выразить всё то, что думала по поводу поцелуя, и могла это сделать лишь с помощью жестов — Очень…
Наблюдая за подругой, я не могла сдержать улыбки. Маришка выглядела…иначе. Что-то неуловимо изменилось в ней. Нет, внешне она была всё такой же — невероятно красивой и эффектной. Облаченная в короткое зеленое платье, черный пиджак и ботильоны к нему в тон, она олицетворяла собой само понятие красоты и совершенства. И так было всегда. Но всё же, что-то было другим. Быть может, ее глаза, которые блестели как-то совершенно по-особенному. Или губы, которые то и дело растягивались не в привычную саркастическую усмешку, а искреннюю и даже какую-то нежную улыбку. Всё же правду говорят все те, кто считает, что искреннее счастье украшает женское лицо лучше даже самой дорогой косметики.