Флорес разглядывала его при каждом удобном моменте, крутила его вокруг пальца, снимала, чтобы в очередной раз ощутить его тяжесть на своей ладони. При этом она тут же возвращала его обратно на палец, до смерти боясь потерять, если будет снимать слишком часто, и всё равно не могла бороться с искушением. Она позволяла лучшей подруге по сотне раз за неделю изучать её безымянный палец, не снимала кольцо даже дома, лишь перед душем, аккуратно убирая его в коробочку в ванной. Брюнетка знала, что это несколько нелепо — настолько любить то, что, по сути, являлось всего лишь ювелирным украшением. Но, ведь, это было нечто большее, не так ли? Алиса кивнула собственным мыслям, даже не замечая этого. Потому что знала правду. Кольцо было символом. Чем-то осязаемым, что было залогом того, что нет, это все ей не казалось. Не чудилось в алкогольном угаре, и что она не проснётся скоро в своей квартире, окруженная ненавистными воспоминаниями о прошлом. Что на самом деле в её жизни существовал человек, который любил её настолько, что преодолел все препятствия, которые создавало, казалось, само существование Алисы. Тот, кто видел уродливые и извращенные частички её души, и настаивал, что они прекрасны. Она прожила не так много, и видела лишь крохотную частичку мира, но даже там её несколько раз умудрились использовать, сломать, а после выбросить. Каждый раз ей приходилось собирать себя заново, по кусочкам, по крупицам, и не всегда ей это удавалось. Но, наконец, она смогла достичь этого
У неё было это кольцо. У неё был Дан. У неё было всё.
— Он — вся моя жизнь, — ответила в итоге девушка, поворачиваясь к Але, и та сила чувств, которую она вложила в эти простые слова, накрыла Аржанову с головой.
Она рассматривала брюнетку, которая так сильно, так беззаветно и с такой самоотдачей любила, и была любима в ответ не менее горячо и страстно, и ей показалось, что она вновь заглянула туда, куда совать свой нос не пристало приличным людям. Почувствовав, как щеки её наливаются краской, Аля пробормотала:
— Прости, я лезу не в своё дело.
Но Алиса покачала головой, заправляя волосы за уши:
— Что ты, всё в порядке! Я не стесняюсь своих чувств — наоборот, я горжусь ими. И потом — мы ведь не чужие друг другу, в какой-то степени, — добавила брюнетка, — Ты, кстати, заметила, что им нравится похожий тип женщин? Они оба выбрали брюнеток.
Посмотрев в зеркало, Аля с удивлением отметила, что Флорес была права — они действительно были чем-то похожи. Не только волосами, но и глазами — цветом и формой. Изгиб губ был иным, но вот улыбка — да, что-то похожее девушка обнаружила и в ней. Да и фигуры у них, если присмотреться, были примерно одного типажа.
Переглянувшись, девушки в один голос произнесли:
— Братья!
Уже в самом конце обеда, когда Лис, извинившись, отошел, чтобы ответить на важный телефонный звонок, а Алиса снова упорхнула в уборную, Дан повернулся к Аржановой и произнёс:
— Ты очень смелая девушка, раз связалась с моим братом.
Аля чуть наклонила голову, ожидая, продолжения, но Воронцов молчал, продолжая изучать её внимательным взглядом серых глаз. В них не было ни грамма веселья, что означало — его слова не были забавной прелюдией.
— И ты мне это говоришь, потому что… — подсказала Аля, поняв, что продолжения она всё же не дождётся.
— Потому что ты должна это знать, — равнодушно отозвался Дан, — Я люблю своего брата, очень сильно. Но я также знаю его. И в его жизни были моменты, которые могут тебе не понравиться.
— Если ты про все его пьяные выходки — то можешь быть спокоен. После твоих рассказов мне уже ничего не страшно, — Аля выдавила из себя смешок, но и сама поняла, насколько фальшиво он прозвучал.
По её спине пробежал холодок, и она не знала, что послужило причиной — слова мужчины, или взгляд, которым он наградил её. В нём Аля ясно прочитала, что рассказал психотерапевт лишь самую невинную часть общих воспоминаний. Так сказать, приоткрыл занавес. А основная театральная постановка осталась в тени.
— Я просто хочу, чтобы ты помнила — у всех у нас есть прошлое. И, когда ты узнаешь ту часть его, с которой он тебя еще не познакомил — будь готова к тому, что не всё тебе понравится. Но не руби с плеча. Не принимай поспешных решений. Возьми паузу, обдумай всё, но не обрубай всё на корню. Потому что я вижу, что мой брат действительно увлечен тобой. И то, что происходит между вами — настоящее.
— О чем болтаете? — рядом неожиданно возник герой их разговора.
Наклонившись, он коротко поцеловал Алю в висок, и та выдавила из себя еще одну улыбку, кивая в ответ на вопросительный взгляд Дана.
— О глупостях, — отозвалась девушка.
Сама же она, чуть прикусив губу, напряженно думала, бросая беглый взгляды в сторону своего мужчины. Вот и какое прошлое, по мнению Дана, могло бы её так сильно напугать, что она бы просто развернулась — и ушла? Что натворил Елисей Воронцов?
*****
— Тебе пора.
Эти два слова Марина повторяла уже в который раз, но Игнат, по всей видимости, оглох. Либо слишком ловко притворялся, продолжая покрывать нежными поцелуями шею девушки. Стоило отметить, что сопротивлялась Андреева не слишком активно — её руки сжимали плечи брюнета, и не то отталкивали, не то, наоборот, прижимали его всё ближе.
Парочка расположилась, ни много ни мало, в спальне рыжей. Решив, видимо, поиграть с огнём, Марина пригласила Васильева в гости, пока её родители были на очередном приёме. Игнат, хоть и посмеивался от самой идеи, чувствуя себя сопливым пацаном, который впервые дорвался до женского тела, однако отказываться от такой возможности не стал. Девушка хотя бы не стала выдумывать нелепых поводов, типа починки компьютера или помощи с курсовой. Нет, она просто потащила его в сторону своей квартиры, коротко бросив:
— Я замёрзла.
Разумеется, Игнат счёл своим долгом согреть свою фею. И подошёл к этому делу со всей серьезностью, на какую только был способен. Спустя некоторое время он добился неплохих результатов — Марина холода больше не ощущала. Мало того — ей стало настолько жарко, что она избавилась от хорошенького свитера нежно-салатового цвета, и тот валялся где-то возле кровати. Чуть позже туда полетел и тонкий шелковый топ, оставив девушку в джинсах и кружевном тёмно-зеленом бюстгальтере.
Несмотря на то, как много обнажённого тела она показала мужчине — намного больше, чем планировала — Марина не ощущала стыда, или неловкости. Все эти чувства стёрли такие умелые губы, и чуть грубоватые руки, которые сжимали её талию, словно боясь переместиться на другие участки кожи и огрести за наглость.
Игнат в какой-то момент поймал себя на мысли, что действительно чувствует себя подростком. Таким слегка брутальным, бородатым студентом. Потому что в его представлении валяться на кровати с шикарной во всех отношениях девушкой, которая дышала так, что аппетитная грудь, скованная кружевом белья, быстро поднималась и опадала, выдавая всё эмоции своей обладательницы с головой — так мог вести себя только зелёный щегол, неоперившийся еще пацан.
И, тем не менее, это происходило именно с ним. Именно он полулежал на рыжеволосой фее, упираясь коленями в матрац, чтобы не раздавить девушку своим телом, и дарил ей всё новые и новые поцелуи. И, что самое интересное — он даже мысленно не думал жаловаться, получая истинное удовольствие от процесса. Он смаковал её, как самое изысканное блюдо, пробуя кожу девушки на вкус, и не пытался ни стянуть с неё остатки одежды, ни еще каким-то способом нарушить то хрупкое и эфемерное нечто, что окутывало их. Ему хотелось целовать её — нежно, медленно и тягуче, будто пробуя сладкую нугу, и грубо, кусая губы и кожу, оставляя свои метки на её теле, чтобы каждый, кто видел её, мог понять, что эта девушка была занята. Ему нравилось касаться её, вырывая у неё тихие вздохи, слушая, как учащается её дыхание, как негромкие звуки чистого удовольствия прорываются сквозь стиснутые зубы, и с нотками самодовольства он отмечал, что всё это было плодом его трудов. Игнат довёл её до такого состояния, и смог сделать это лишь поцелуями. Было чем гордиться. А то, что в штанах очень больно и тесно — ничего, это он мог пережить.