Однако, остатки здравого смысла Марину всё же не покинули. И она снова и снова напоминала, что Игнату пора было убираться, поскольку время приближалось к той отметке, когда должны были вернуться её родители. А это значило, что брюнету стоило исчезнуть из её дома, вместе со своими вещами, а еще руками и губами.
Тогда, спрашивается, какого чёрта рыжая сама потянулась, и, вместо того, чтобы оттолкнуть Игната, стянула с него черную футболку, которая итак скрывала слишком мало?
Прикосновение кожи к коже вызвало судорожный вздох у обоих. Игнат оторвался от шеи Марины, где он с каким-то фанатичным упоением прикусывал пульсирующую жилку, и, чуть приподнявшись, заглянул ей в глаза. Девушка чуть не задохнулась от его взгляда — горячего, почти обжигающего, и невероятно голодного. Зрачок расширился настолько, что практически скрыл радужку, оставляя тоненький ярко-голубой след по краям. Мужчина напоминал наркомана, который, наконец, дорвался до своей дозы. И, судя по отражению, которое девушка увидела в его глазах, сама она выглядела ничуть не лучше.
Игнат тяжело дышал, призывая на помощь всю свою выдержку, но она слабела буквально на глазах. Неудивительно — ведь под ним на постели раскинулась, наверное, самая прекрасная девушка, которую он когда-либо видел. У которой на шее начинал наливаться небольшой, но весьма выразительный отпечаток его зубов. Игнат почти ощутил стыд, ведь его всегда учили, что оставлять засосы — это всё равно, что вслух заявить о своей неуважении к женщине. Но вместе с тем он вновь испытывал чувство гордости — слишком аккуратной и почти ювелирной показалась ему собственная работа. Марину только нужно было как-то предупредить о том, что ей придется походить какое-то время в водолазках.
Но всё это можно было отложить на потом. Первой строкой в списке задач Васильева стояло не сорваться и до конца отыграть свою роль джентльмена. Сглотнув, он спросил низким хриплым голосом:
— Мне пора?
Марина хотела было что-то ответить — она и сама до конца уже не понимала, о чём именно собиралась попросить мужчину — но судьба решила за неё. Громко хлопнула входная дверь — и Андрееву почти подбросило на кровати.
— Мои родители! — прошипела она, вскакивая.
Оттолкнув Игната, она бросилась к шкафу, пытаясь найти в его недрах что-нибудь не такое безнадежно измятое, как её топ и пуловер. Натянув первую попавшуюся футболку, она повернулась к Васильеву и одними губами крикнула:
— Одевайся!
Брюнет, не будучи дураком, последовал её совету. В конце концов, ситуация итак была далеко не радужной, и усугублять её еще больше в планы мужчины не входило.
— Марина! Ты дома? — раздался высокий женский голос в опасной близости от её, к счастью, прикрытой двери.
— Да, мам! — крикнула рыжая.
Схватив свою одежду, валяющуюся возле кровати, она швырнула её в шкаф. Одновременно с тем, как одна дверь с негромким щелчком закрылась — другая распахнулась, и рыжая прикрыла глаза. В спальне она оставила включенным лишь ночник, так что яркий свет из коридора был ей неприятен.
— Так-так-так, — хмыкнув, пробормотал всё тот же женский голос.
Проморгавшись, Андреева открыла глаза и повернулась в сторону двери. На пороге стояли оба её родителя, и выглядели они при этом крайне озадаченными. Еще бы — на кровати единственной дочери расположился вполне себе взрослый мужчина, с густо заросшими щеками и растрепанными волосами. А сама дочь, хоть и стояла от него на приличном расстоянии, но и сама выглядела не лучше — рыжая чувствовала, как горели её губы от всех тех поцелуев, и понимала, что они наверняка распухли и покраснели. Да и прическа оставляла желать лучшего. А шальной блеск в глазах не смогли бы скрыть даже солнечные очки.
— Привет мам, привет пап! — прощебетала Марина, натягивая на лицо улыбку.
— Привет-привет, — пробасил отец девушки.
Щелкнув выключателем, он позволил свету люстры развеять ореол романтики, который царил в спальне его дочери. Не то, чтобы там что-то итак оставалось после их появления.
— А это у нас кто? — кивнул мужчина в сторону молчавшего Игната.
— Мой друг, — обреченно выдохнув, призналась Марина, — Игнат Васильев. Игнат — это мой папа, Виктор Андреевич, и моя мама, Маргарита Игоревна.
— Здравствуйте, очень приятно с вами познакомиться, — кивнул брюнет, ослепительно улыбнувшись.
— Просто Виктор и Марго, — отмахнулась женщина, удивительно похожая на дочь, — Значит, вы друг нашей Марины? Она у нас скрытная, ничего про своих парней не рассказывает.
— Мам, — поморщилась рыжая.
Но Игнат, кажется, поймал какую-то свою волну. Потому что, всё с той же шкодной улыбкой, он заявил:
— Вы не поверите, но мне Мариночка тоже ничего про них не говорит! Как бы не выпытывал — молчит, как партизанка!
— Ты что несешь, дурень? — прошипела рыжая.
Мысленно она уже приготовила пару десятков вариантов убийства мужчины, но в большинстве случаев ей нужна была помощь со стороны. Да и делать это при родителях тоже как-то было неправильно. Так что приходилось ограничиваться лишь грозными взглядами и молниями из глаз.
Однако, на родителей дерзость Игната, кажется, произвела ровно противоположный эффект. Неожиданно хохотнув, Виктор Андреевич заявил:
— Он мне нравится. Игнат — давай со мной на кухню. Марго — сообрази нам что-нибудь. Будем знакомиться с зятьком.
— Только безалкогольное — я за рулём, — скромно отозвался Васильев.
— Идите, — кивнула Маргарита Игоревна, — Мы с Мариной заварим вам чай.
Когда мужчины, негромко переговариваясь, вышли из комнаты, женщина повернулась к дочери, и улыбка на её лице сменилась укоризной:
— Не стыдно? Хоть бы предупредила.
— Прости, мам, — искренне покаялась Марина, — Я сама не ожидала, что так получится.
— Ладно, что сделано — то сделано. Только, Марин, надень что-нибудь с воротником высоким. Не шокируй отца еще больше.
Проводив мать недоумевающим взглядом, рыжая повернулась к зеркалу. Убрав спутавшиеся волосы на спину, та заметила темно-фиолетовый след от зубов и громко ахнула. А после прорычала:
— Я убью его!
Пока Марина пылала праведным гневом и искала хоть что-то подходящее из одежды, её отец и парень расположились в гостиной. Виктору Андреевичу не терпелось узнать, кого же он, собственно, обнаружил в спальне своей принцессы.
— Итак, чем ты занимаешься? — спросил глава семейства.
Игнат задумался. Врать отцу своей девушки в первый же день знакомства о том, что он работал простым барменом, ему не хотелось. Васильеву в принципе казалось, что его игра затянулась, и пора было раскрыть все карты. Он просто пока не мог подгадать нужный момент. Но и эти тонкости Марининому отцу знать было вовсе не обязательно.
Поэтому, брюнет ограничился лишь туманным:
— Я работаю в «Фениксе».
— Неплохое место, — кивнул Виктор Андреевич, — Очень удачно расположено и здание в прекрасном состоянии.
— Вы бывали там? — поинтересовался Игнат.
— Не совсем, — покачала головой отец Марины, — Моя фирма занимается торговлей недвижимостью. «Феникс» — одна из моих сделок. Помнится, у него еще два владельца, но здание при заключении сделки переписали на одного. Как же его звали то, дай Бог памяти…
— Игнат Васильев, — услужливо подсказал брюнет, понимая, что скрывать что-то было уже, в какой-то степени, бессмысленно.
Щелкнув пальцами, Виктор Андреевич воскликнул:
— Точно! Погоди, выходит ты — владелец этого клуба?
Игнат кивнул:
— Совладелец. Мы с другом в равных долях. Но по бумагам — да, всё записано на моё имя.
— Что ты сейчас сказал?
Громкий, звенящий голос, казалось, прорезал гостиную пополам. Игнат, чувствуя, как холодеет внутри, медленно повернулся ко входу — и увидел Марину. Которая смотрела на него одновременно шокировано, потрясенно и невероятно яростно.