— Как он, кстати? — спросила я, доставая из сумки тетрадь и ручку.
— Живой, что ему сделается, — хмыкнула Марина.
В этот момент мимо нас проходил Смирнов, который, услышав наш смех, счёл своим долгом остановиться и выяснить его причину. А он был смельчаком, или глупцом — только лицо зажило, а парень снова начал проявлять повышенное внимание к тем, к кому не стоило.
Подцепив двумя пальцами ту злополучную коробочку, Максим протянул, привлекая внимание всех в аудитории:
— Это что у нас тут такое? Андреева, поставляешь своей подруге презервативы? А что, сама наша принцесса купить их стесняется?
Подняв на него глаза и смерив равнодушным взглядом, рыжая поинтересовалась:
— А ты что, даже знаешь, для чего они нужны? Я то наивно полагала, что ты их либо надуваешь, либо капитошки из них делаешь.
— «Капи» что? — нахмурился Максим.
Снисходительно вздохнув, Марина объяснила:
— Ну, капитошки. Берешь гондончик, набираешь в него воды, завязываешь узелок — и кидаешь эту бомбочку в людей с балкона. В детстве все так развлекались. Или у вас, детей городской администрации, детства не было? Тогда остается лишь один вариант — надувать вместо шариков. Потому что по назначению ты их точно использовать не мог — не родилась еще идиотка, которая тебе бы дала Хотя, — добавила рыжая, не замечая, что сокурсник начинал закипать, а все остальные, затаив дыхание, слушали каждое её слово, — У тебя же денег много, мог и снять себе кого. Сейчас ведь купить можно всё, что угодно. Кроме чистой кармы и хорошего к себе отношения.
— Ты что несёшь? — прошипел Смирнов, наклоняясь к хорошенькому личику моей подруги, — Осмелела? Или в себя поверила?
Ни одни мускул не дрогнул на лице Мариночки, когда она сказала:
— Могу вернуть тебе твой же вопрос. Что, синяки зажили — и ты решил, что можно снова попытать удачу? Проверился бы на сотрясение — вдруг мой Парень, — сделала подруга акцент на последнем слове, — Последние мозги тебе отбил. Не то, чтобы кто-то заметил это сразу, но всё же было бы неприятно.
В аудитории зашептались — никто не знал, почему на самом деле Макс ходил избитый, и слова Марины прозвучали, как приговор. Я могла быть уверена — весь день будущие ветеринары будут обсуждать этот немного неприятный почти скандал. Рыжая в очередной раз подкинула всем пищу для размышления.
— Что за шум, а драки нет?
В аудиторию вошёл преподаватель. Заметив, что половина студентов еще не на своих местах, он недовольно нахмурился, а после перевёл взгляд на Максима, который продолжал держать в руке эту треклятую коробку. Брови педагога удивлённо поползли вверх.
— Смирнов, это что такое? — кивнул мужчина на руку парня.
Тот разжал пальцы, и коробочка с гулким стуком ударилась о деревянную поверхность парты. Максим же, гадко усмехнувшись, заявил:
— Это не моё. А наших прилежных студенток.
Кивнув в нашу с Мариной сторону, Смирнов с самым что ни на есть довольным видом проследовал к своему месту. Преподаватель же, окинул нас с подругой внимательным взглядом, после чего заявил:
— Меня, конечно, бесконечно радует, что вы подходите разумно к вопросу собственной защиты и безопасности, но я не хочу знать слишком много о личной жизни своих студентов. Поэтому, если вы позволите, я хотел бы всё же начать лекцию.
Я кивнула, чувствуя, что щеки всё же налились краской. Марина же, обворожительно улыбнувшись, заявила:
— Конечно! Но если всё же захотите что-то узнать — обращайтесь. Я вам схемку нарисую, что да как.
Глухо простонав, я опустила голову на сложенные на столе руки. Ну, конечно. Ни один день не мог обойтись без этого.
К счастью, нам удалось отделаться малой кровью, и до самого обеда никто к нам не лез. А там уже мне пришлось остаться наедине со своей лучшей подругой и выложить ей всё. К слову, Маринка прямо таки горела от нетерпения и чуть ли не подпрыгивала на стуле
— Ну, рассказывай! Как это было?
Я мягко улыбнулась, погрузившись в воспоминания, после чего ответила коротко:
— Прекрасно.
Лицо подруги вытянулось, и она обиженно засопела:
— И всё? Просто прекрасно? Не расстраивай меня, Аржанова! Где подробности, красочные зарисовки? Фото, на крайний случай, если с фантазией всё туго!
Усмехнувшись, я всё-таки снизошла до небольшой детали:
— Это было лучше, чем даже в самых смелых моих мечтах.
Марина выразительно поиграла бровями:
— То есть старичок дал жару?
Я кивнула, краснея, но не от смущения. Просто воспоминания были еще слишком свежи, а ощущения — новы. Это было как…перерождение. В какой-то момент я поняла, что потеряла ощущение собственного тела — настолько я была вымотана. А в голове была настолько восхитительно звонкая пустота, что мне даже не верилось. Это точно стоило того, чтобы подождать своего человека. Чтобы подождать Елисея.
Марина, видимо поняв, что внятного ответа она от меня не дождётся, зашла с другой стороны. Прищурившись, она вдруг спросила:
— А какого цвета люстра у него в спальне?
Я честно попыталась воспроизвести этот элемент мебели в своей памяти, но потерпела неудачу. Собственно, не так уж это было и важно. Так что, пожав плечами, я ответила:
— Не помню.
— Значит, он действительно хорош, — с усмешкой протянула Марина, — Ну, я тебя поздравляю. В ряду женщин прибавление. Теперь я не смогу использовать твою кровь для своих жутких ритуалов.
Я рассмеялась, покачав головой, и без тени раскаяния произнесла:
— Ну, прости.
— Ладно, — милостиво махнула рукой Андреева, — Но только в этот раз. А если честно — я правда рада. Если ты счастлива — то и я тоже страдать не буду.
Я была. Каждой клеточкой своего тела. И совершенно не стыдилась этого.
*****
Игнат Васильев был фанатом своей работы. Он обожал свой клуб и был готов душу продать за его благополучие. Но порой и в его жизни наступали моменты, когда даже «Феникс» не приносил ему радости. Особенно, когда вместо того, чтобы проводить время с прекрасной девушкой, ему приходилось приезжать из-за сработавшей сигнализации.
— Будь проклят тот день, когда я позволил Лису запудрить мне мозги и записать в контрольные контакты только мой номер, — пробормотал мужчина себе под нос, паркуясь перед клубом, рядом в машиной охраны.
Как он и думал, никто не собирался грабить «Феникс». Вообще Игнат хотел бы посмотреть на тех умников, которым могло бы прийти такое в голову. В будние дни заведение было закрыто и там не то что денег — даже алкоголя не оставалось. Так что Васильев лишь посмеялся бы над этими «гениями».
Проверив все замки и убедившись, что всё в порядке, мужчина отпустил охрану. А сам, вздохнув, поплёлся к своей машине. Было жаль потерянного времени, которое он мог бы провести с большей пользой. В такие минуты Игнат жалел, что в действительности не работал барменом. Тогда в ответ на такие вызовы он мог бы разводить руками в стороны и предлагать смешать охране коктейльчик. Не жизнь, а сказка.
Мысленные стенания брюнета прервали извне. Два парня самой что ни на есть обыкновенной наружности приблизились к мужчине, и один из них развязным тоном поинтересовался:
— Эй, дядя! Закурить не найдётся?
Игнат поморщился. Он был свято уверен, что такие «подкаты» давно канули в небытие. Но, его и тут ждало разочарование, поскольку живое подтверждение стояло перед ним и мерзко улыбалось.
Вздохнув, мужчина произнёс:
— Ребят, шли бы вы. Не до вас, честное слово. Давайте в другой раз поболтаем.
Гопники, однако, уходить не хотели. Сделав свои выводы, они приблизились к Игнату ещё на шаг.
— Значит, не найдётся, — с притворным сожалением отозвался один из них.
Хмыкнув, брюнет окинул их полным раздражения взглядом. Парнишки, хоть и были еще совсем «зелёными», обладали весьма мощными формами, и, в принципе, могли представлять некоторую угрозу для здоровья. Игнат, тем не менее, их не боялся — и не таких на место ставил, за годы работы в клубе случалось всякое.
Так что, шагнув к ним навстречу и сжав в кармане ключи от машины (первое правило уличных драк — горсть монет или ключи дают преимущество, утяжеляя кулак), нарочито небрежно поинтересовался: