Она закачалась, упала на колени, шпага выпала у нее из рук. Но Кэт в отчаянии сознавала, что не удар старухи сбил ее с ног, а тот смертельный огонь, который промчался по всему ее телу.
Она бросила укоризненный взгляд на девочку и попыталась заговорить.
— ...Ты ...ты маленькая ведьма, — вместо голоса раздалось хрипловатое карканье. — Что ты сделала со мной? — Через туман, который окутывал ее сознание, Кэт видела, как Ле Луп вскочил на ноги. Протолкнувшись между Кэт и дочерью, он схватил шпагу Кэт.
— Шпага... вам больше... не потребуется... — попыталась объяснить она ему, но черная паутина заволакивала зрение, и в голове мелькнула последняя мысль о том, какое дерьмо она сотворила из своей миссии и как она подвела свою предводительницу.
— Прости меня, Арианн, — прошептала она.
Глава 3
Мартин стоял над своей поверженной противницей. Лицо женщины было бледно, на лбу, куда старуха Агата Баттеридор ударила ее, раздувалась уродливая шишка. Эта ведьма О'Хэнлон доказала, что она искусная фехтовальщица, стойкая и сильная. Он никогда бы не поверил, что ее так легко свалить наповал ударом трости, занесенной рукой худощавой старой карги.
Возможно, это была всего лишь очередная уловка ведьм, вроде того потрясающего трюка, когда она обнажила свою грудь. Нагнувшись, Мартин осторожно обследовал ее, попытался нащупать пульс на шее. У ведьмы даже веки не дрогнули от его прикосновений.
«Славно», — подумал Мартин. Но, вот беда, оставалась еще одна проблема. Что, будь она неладна, ему с ней делать? Нагрузить камнями и бросить в Темзу? Он не был способен на подобное, хотя в прошлом любое проявление рыцарства с его стороны по отношению к ведьмам едва не оборачивалось для него гибелью.
Но даже если бы он и мог проявить толстокожесть, на дворе еще не стемнело, и улицы были полны народу. Ему и так чертовски повезло, если их небольшая схватка уже не привлекла чьего-нибудь внимания в самом театре.
Он не знал, как избавиться от ведьмы, но также вряд ли стоило рисковать, оставив ее здесь, и просто уйти. Прежде чем он успел придумать решение, Мег метнулась к нему, ее маленькая фигурка сотрясалась от сильных рыданий. Мартин обхватил дочь руками, загораживая от нее ведьму, лежавшую без сознания. Его дочери в ее нежном возрасте и так пришлось уже пережить слишком много ужасных сцен, становясь свидетелем насилия.
— Ой, п-папа, — дрожа как лист на ветру, Мег плакала, уткнувшись в его камзол. — Я... я д-думала, что... эта ужасная ж-женщина... уб-убьет тебя.
— Non. Тише, моя маленькая. Все уже кончилось. — Мартин успокаивал дочь, поглаживая ее по спине. Даже сквозь шелковое платье и рубашку можно было прощупать ее лопатки. Хотя Мег и поправилась немного с тех пор, как жила у него, девочка все еще ужасала Мартина своей болезненной худобой.
Он отстранил ее от себя и, наклонившись к ней, посмотрел Мег в лицо. Вытерев текущие по щекам слезы подушечками больших пальцев, он сумел улыбнуться дочери.
— Вот так-так! Значит, ты подумала, что какая-то рыжеголовая карлица сможет взять верх над твоим бравым папой? Надо мной? Мартином Ле Лупом? Да ведь как раз, когда ты появилась, у меня созрел коварный план. Я приготовился к... к... — Мартин запнулся, занервничав, что ощутил мурашки, пробегающие по коже.
«Быть проткнутым ее шпагой, как цыпленок, нанизываемый на шомпол».
Он дрался много раз, не раз оказывался на волосок от смерти и только вытирал пот со лба и смеялся, и кровь бурлила в его жилах.
Никогда раньше не испытывал он такого ужаса, такого отчаяния, как тогда, когда он оказался на милости этой ведьмы. В тот момент он думал только о Мег. Он мог умереть и оставить дочь без защиты. Превращение в отца совершенно по-новому познакомило его со страхом.
Следовало благодарить Бога за мадам Баттеридор и ее трость, хотя Мартин до конца не был уверен, чего он больше хочет: обнять или задушить Агату, знакомое сочетание чувств всегда и везде, когда и где дело касалось этой вздорной и сварливой старушенции.
Гнев перевесил. Еще раз горячо обняв Мег, он развернулся и впился взглядом в старуху.
— Объяснитесь, мисс Баттеридор. Какой демон надоумил вас привести мою дочь сюда?
Старуха, надувшись, засопела, как всегда, рычание Мартина не произвело на нее никакого впечатления. Но, не дав ей ответить, Мег потянула отца за рукав.
— Папа, пожалуйста, не сердись. Агги не виновата. Это я упросила ее отвести меня в театр. Я страшно хотела увидеть тебе в роли сэра Роланда, но Агги уж очень копалась, а потом мы слишком долго искали лодочника, который перевез бы нас в Сити, и мы совсем опоздали. — Сутулившись от огорчения, Мег задумчиво уточнила: — Ведь ты был просто великолепен, правда?
— Ну конечно, лапуля, — усмехнулся Мартин, но тут же опомнился, постаравшись принять куда более суровый тон. — Но это не имеет никакого значения, Маргарет Вулф. Я уже говорил тебе прежде, этот театр слишком грубое и неподходящее место для молодой леди.
— Но, папа, я же всегда смотрела, как ты играешь на постоялых дворах, когда мы странствовали с мистером Роксбуром.
— Те дни давно остались позади, Мегги. Мы теперь уважаемые люди.
Когда Агата фыркнула, Мартин нахмурился и посмотрел на нее.
— Что касается вас, мисс Баттеридор, я нанял вас, чтобы заботиться о моей дочери, а не подвергать ее опасностям улиц и не знакомить с вульгарностью театра.
— Фу-ты ну ты! Как будто я не способна защитить мою маленькую крошку. — Старуха замахнулась тростью с такой свирепостью, которая могла бы позабавить Мартина при других обстоятельствах. — Кроме того, нет ничего предосудительного, если девочка ходит на рынок или в театр, когда ее сопровождает горничная.
— Мег не просто обыкновенная девочка, и вы прекрасно это знаете. Опасность, которая может угрожать и... — Мартин прервал себя, он терпеть не мог говорить о темных силах из прошлого Мег в ее присутствии. — Ее случай... особенный.
Это напоминание, похоже, смутило мисс Баттеридор, хотя она и пробурчала:
— Нас уже так давно не беспокоил никто из тех психопаток. Откуда мне знать, что вы тут будете биться не на жизнь, а на смерть с какой-то ненормальной девицей? — Она ткнула тростью в бездыханную ведьму. — Так кто же она?
— Вроде сумасшедшая ирландка по имени Катриона О'Хэнлон. Одна из этой проклятой секты «Серебряной розы».
— Сестричества, — тихо поправила его Мег. — Мама не любила слово «секта». Она говорила, что все мы были сестрами.
Мартин прикусил язык, чтобы не ответить Мег, что ее больше не должно волновать, что любила ее мать, а что нет. Кассандра Лассель была мертва. Сколько ночей напролет он убаюкивал дочь, поглаживая ее по спине, когда Мег с плачем просыпалась от кошмаров, в которых Кассандра снова и снова уходила под воду к своей могиле на дне Сены?
Было бы лучше, чтобы имя этой мерзкой женщины никогда больше не упоминалось. Пусть лучше Мег совсем забудет те ужасные дни, когда ей приходилось играть жуткую свою роль в безумных планах матери. И было бы гораздо лучше оградить Мег от всего этого, укрыв ее в их опрятном и благополучном домике в Чипсайде.
— Не стоит волноваться из-за этой конкретной сестры, — сказал он, ласково отводя волосы Мег со лба. — Твой папа сам разберется с нею. Отправляйся домой и выкинь все из головы. Мисс Баттеридор, я хочу, чтобы вы проводили Мег обратно дом...
Мартин остановился на полуслове, с досадой обнаружив, что Агата не обращает на него никакого внимания. Нагнувшись, она исследовала плащ, который ведьма скинула во время их поединка.
С ворчанием выпрямляясь, Агата показала ему что-то, напоминавшее бумажный прямоугольник.
— Что там у вас еще? — поинтересовался Мартин.
— Не знаю. Что-то похожее на письмо. Эта медноголовая мегера, должно быть, уронила. — Агата, прищурившись, разглядывала бумагу, которую держала в руке. Не то чтобы это сильно помогло старухе. Она не сумела бы прочитать даже собственное имя.