— Ты — Дочь Земли. Тебе вовсе не следует становиться никем, кроме себя самой.
Кэт положила руку на руку Мег, и девочка не выдернула своей руки, но напряглась от прикосновения Кэт.
— А вдруг это означает что-то по-настоящему скверное? Maman говорила, что мне предначертано стать ведьмой столь могущественной, что весь мир мужчин станет дрожать и падать ниц передо мной.
— Твоя мама была не права, Мег. Твоя судьба в твоих собственных руках.
Девочка посмотрела на Кэт, и тоска, застывшая в ее глазах, явно показывала, как отчаянно она хотела верить ей.
— Сам великий провидец Нострадамус, — грустно покачала она головой, — вот кто предсказал maman мое предназначение.
— Это же невозможно, детка. Нострадамус уже давно умер к тому времени.
— Maman вызывала его дух. Я видела, как она это делала.
О небо! Кэт вздрогнула. Неужели нет предела тем ужасам, которые Кассандра навязывала своему бедному ребенку?
— И если мне не предначертано стать этой ведьмой, почему тогда я единственная, кто способен читать и понимать «Книгу теней»? — упорствовала Мег.
Кэт колебалась. Она и сама не знала ответа. Ее, как и многих других истинных дочерей земли, тревожили сверхъестественные способности Мег. Но девочка казалась такой испуганной, что Кэт решилась и сжала ее руку.
— Это... это означает всего лишь одно: ты необычайно умна. Но что ты захочешь делать с этим своим умом и способностями, полностью зависит только от тебя самой. Я знаю, ты никогда не захочешь никому принести зла.
— Я уже это сделала, — прошептала Мег, свесив голову. — Я убила свою мать.
— Милосердные небеса, девочка! Да с чего ты это взяла? Кассандра упала в Сену и утонула. Разве ты виновата в этом?!
— Да, виновата. — Мег посмотрела на Кэт затравленным взглядом. — Я... я желала, чтобы... ее не стало.
Какая она была маленькая и хрупкая, чтобы носить в себе такое огромное бремя вины! У Кэт сердце заболело за нее.
— О, Мег, что бы тебе там ни говорили, люди не умирают от злых мыслей. — Гладя Мег по голове, попыталась убедить ее Кэт. — Если бы это было так, моя собственная мать давно высохла бы и обратилась в пыль.
Мег наклонила голову набок, с удивлением разглядывая Кэт.
— Вы... вы тоже не ладили со своей мамой?
— Мама считала меня несчастьем всей своей жизни. Я отравляла ей жизнь своим существованием. Ирландским женщинам полагается красиво говорить, искусно справляться с иглой и быть по-женски мудрыми. Я же могла выругаться ничуть не хуже своего папы, гораздо лучше разбиралась в охоте, нежели в рукоделии, и единственную мудрость я почерпнула у своей старенькой бабушки, Дочери Земли. Моя же мать ненавидела и боялась всего древнего знания, так же, как и мой отчим. Когда он обвинял меня в том, что я ведьма, она ни разу не произнесла, ни слова в мою защиту. Она только отворачивалась.
Кэт говорила бесстрастно, словно это совсем не волновало ее, но боль материнского предательства по-прежнему тяжелой ношей давила ее сердце.
— Выходит, ваша мама отвергала вас за то, что вы ведьма, — Мег сжала пальцы Кэт, — а моя мать ненавидела меня потому, что я не проявляла достаточно усердия в этом. Разве не странно?
— Думаю, странно. Но приходит время, когда мы перестаем нуждаться в любви и одобрении наших матерей.
— Когда, Кэт? В каком возрасте это случается? — тревожно поинтересовалась Мег.
— Я не знаю, — с сожалением призналась Кэт. — Я скажу тебе, когда доберусь до этого момента. Ну а теперь, думаю, нам лучше уснуть.
Мег кивнула и юркнула поглубже под покрывало. Кэт загасила свечи и начала раздеваться. Когда она уже переоделась в рубашку и собралась растянуться на тюфяке, ее позвала Мег.
— Кэт?
— Да?
— Иногда я с трудом засыпаю. Нет, я не боюсь темноты, — поспешно добавила она. — Просто иногда по ночам моя голова слишком полна, и было бы хорошо, если бы вы легли на мою кровать со мной рядом. Только ненадолго, пока я не засну. Если вы, конечно, не против...
— Я совсем не против.
Кэт ощупью отыскала путь к кровати и легла подле Мег. Девочка начала устраиваться удобнее и потихоньку прильнула к Кэт, уютно примостившись у нее на плече. Кэт обняла Мег, довольная, что темнота скрывала волнение, которое наверняка отражалось на ее лице.
Какой же странной и удивительной была эта девочка Мег. Она пыталась разобраться в запутанных чувствах к своей матери, билась с вопросами о своем предназначении и страхами, связанными с ее необычными способностями. Даже для более старшей и опытной женщины все это оказалось бы непростым испытанием.
Эта кроха нуждалась в правильной наставнице, Дочери Земли, такой, как Арианн; если только Кэт сумеет убедить в этом Мартина.
Поглаживая девочку по спине, Кэт чувствовала напряжение под ее худенькими лопатками.
— Если ты волнуешься, что Темная Королева доберется до тебя, не надо, не стоит. У тебя есть я и твой папа. Мы способны защитить тебя от нее.
— Я больше боюсь сестер, чем Темной Королевы. Боюсь, что они отыщут меня и силком увезут назад во Францию, где снова превратят меня в их «Серебряную розу».
— Я скорее умру, прежде чем позволю этому случиться.
— Не говори так, Кэт, пожалуйста. — Мег шумно вздохнула. — Так обычно клялись последовательницы моего культа: жить и умереть за меня.
— Я вовсе не из тех чокнутых, Мег. Я буду для тебя файанной.
— А кто это?
— Файаннами в старые времена в моей стране звали воинов, особых телохранителей высоких королей.
Мег задумалась. Помолчав немного, она пробормотала:
— Я предпочла бы, чтобы вы стали мне подругой и только.
— Я думаю, что это у меня получится. — Кэт легонько поцеловала девочку в макушку.
Мег вздохнула. Расслабившись немного, она крепче прижалась к Катрионе.
— Расскажи мне еще о верховных правителях.
Кэт улыбнулась и начала рассказывать о верховных правителях, могущественном Кухулине, Бране Бору и рыцарях Редбранча, те самые истории, которые ее отец растягивал для нее на многие звездные летние ночи. Сама находя утешение в собственном рассказе, Кэт ткала старое волшебство, пока обе не уснули.
* * *
Золотая корона стискивала голову Мег, впиваясь ей в виски. Горностаевая мантия так давила своим весом на плечи, что у нее не хватало сил переставлять ноги. Она безнадежно пыталась отстраниться от рук, которые тянулись к ней, не видеть бездну умоляющих глаз, не слышать скулящих голосов.
— О великая королева, верни мне мою юность.
— Умоляю тебя, могущественная чародейка, покарай мужчину, который предал меня.
— Молю тебя, твоя милость, подними мою сестру из царства мертвых.
Мег отпихивала цепляющиеся за нее руки. Она развернулась в отчаянной попытке убежать, но путь перекрыла очередная из последовательниц ее культа, опустившаяся перед ней на колени.
Молодая женщина положила перед Мег небольшой сверток и начала разворачивать его.
— Не надо, пожалуйста, — прошептала Мег.
Одеяло раскрылось, обнажив сморщенное мертвое тельце младенца, смотревшего на Мег пустыми, обвиняющими глазами. Она в ужасе отшатнулась, но женщина проворковала:
— Нет, не пугайтесь, моя Серебряная роза. Это был всего только никчемным младенец мужского пола.
— Нет! Нет! — отшатнулась Мег. — Оставьте меня в покое. Все вы, просто отстаньте от меня!
Но когда она, спотыкаясь, отступила назад, тяжелая холодная рука легла ей на плечо. Мег с ужасом оглянулась и увидела мать, нависающую над ней. Длинные черные волосы Кассандры были мокры, и в них запутались речные водоросли. У нее были синие губы, а сквозь белую кожу гравировкой просвечивали кровеносные сосуды. Черные слепые глаза пронизывали Мег насквозь.