— Вы не имели никакого права ничего обсуждать с моей дочерью.
— Девочке нужно с кем-нибудь разговаривать, поскольку вы не позволяете ей говорить с вами. Ваши требования к ней совершенно неблагоразумны. Вы заставляете ее забыть, что она — дочь земли, забыть все, что она узнала о древнем искусстве магии... — Кэт сделала паузу и продолжила с вызовом: — И более того, забыть собственную мать.
— Что хорошего в этих воспоминаниях? — вскипел он.
— Воспоминания бывают не только хорошими. Но даже самое плохое из нашего прошлого — все равно часть того, кто мы есть. Вы должны позволить Мег горевать, и печалиться, и справляться со своими ранами.
— Раны лучше лечить, а не бередить.
— Но шрамы остаются, Мартин. Наследство Кассандры...
— Нет никакого наследства. Ее мать не оставила ей ничего.
— Не будьте таким слепым, мужчина, — нетерпеливо перебила его Кэт. — Все, чему Кассандра учила дочь, каждое слово, которое она произносила о предначертанной ей судьбе, о «Серебряной розе» наконец, — все это накрепко засело в голове у девочки.
— Мег достаточно умна, чтобы понимать, что все, сказанное Кассандрой, было сущим гнильем.
— Понимать головой и понимать сердцем — это большая разница. Мег умна, ее ум порой внушает ужас. Она — единственная, кому удалось перевести саму «Книгу теней».
— Но Кассандра заставляла ее, и это больше не имеет никакого значения теперь, когда проклятая книга исчезла.
Зачем Кэт надоедает ему разговорами на эту жуткую тему? Мартин в волнении вскочил на ноги, словно, расхаживая по кабинету, он мог бы каким-то образом избежать нежелательного разговора.
Но женщина оказалась настырнее слепня. Она тоже вскочила с места и стала ходить вслед за ним.
— У Мег потрясающая память, Мартин. Боюсь, она помнит очень многое, если не все, из той адской книги. Даже самой мудрой из мудрых женщин было бы трудно сопротивляться влиянию «Книги теней», а мы говорим с вами о маленькой девочке. — Кэт бросилась ему наперерез, ее глубокие синие глаза пылали. — Ваша дочь сбита с толку. Она нуждается в дружеском наставлении, в ком-то, кто наставил бы ее на истинный путь дочерей земли. Она нуждается в Арианн. Если бы только у вас хватило здравого смысла увезти ее на остров Фэр...
— Только не начинайте снова! Вы обвиняете меня в том, что я слеп, но я заметил, что у вас некоторые проблемы со слухом. Проклятие, я уже все сказал вам. И я не хочу, чтобы вы вновь поднимали эту тему.
Одним махом он оказался у окна, чтобы укрыться от ее взгляда, чтобы она не увидела правду.
Едва ли он смог бы признаться даже себе самому, что случались моменты, когда он с тревогой изучал Мег, страшась, что он может увидеть в дочери какую-то тень Кассандры, какой-то признак темного влияния ведьмы.
«Нет, ничего такого нет», — тысячу раз убеждал он себя со свирепым отчаянием. Мег была сама доброта и невинность. И, если дать ей достаточно времени, она забудет о своей матери. Забудет.
Мартин вытянулся в струнку, услышав за спиной шаги Кэт.
— Простите меня, — сказала она. — Иногда я бываю слишком резкой и прямолинейной. Моя бабуля обычно пеняла, что таков недостаток всех О'Хэнлонов. Из нас гораздо лучше получаются воины, чем дипломаты.
Она осторожно дотронулась до его руки.
— Я знаю, как сильно вы любите Мег, и она обожает вас. Но она волнуется за вас. Она сказала мне, что вы потеряли музыку в вашем голосе.
— Полагаю, она имеет в виду мой акцент. Хотя английский моя дочь знает лучше, по какой-то необъяснимой причине ей нравится, когда я говорю по-французски.
— Возможно, потому что вы — француз. Все это притворство — ваши попытки стать англичанином, ваше желание любой ценой стать неким... неким обрюзгшим деревенским дворянином в своем аккуратненьком приличненьком поместье, — ничуть не лучше для вас, чем для Мег. А как быть тогда с Мартином Ле Лупом, который имел обыкновение воспринимать жизнь как великое приключение? Он исчезнет целиком и полностью?
— Вовсе не такая уж большая потеря, ручаюсь вам, — ответил Мартин с грустной улыбкой. — Вот уж кто вообще никогда ничего из себя не представлял.
— Ваша дочь не согласилась бы с вами.
— Моя дочь — всего лишь ребенок. Она многого еще не понимает на этом свете. — Мартин искоса кинул недобрый взгляд на Кэт. — Кроме того, с чего вы взяли, что я стану обрюзгшим?
— Обрюзгшим, — злорадно повторила Кэт. — И разбитым подагрой.
Он попытался посмотреть на нее с негодованием, но невольно расхохотался.
— В ваших словах есть определенный смысл. — Он снова посерьезнел. — Мег нуждается в женском воспитании. Но не какая-то дочь земли должна ее наставлять, а мать. Достойная мать, которая учила бы ее рисованию, музыке, рукоделию, и... и как вести дом.
— Кто-то, кто похож на вашу безупречную леди Дэнвер? — уточнила Кэт, презрительно сморщив нос.
— Да, если бы ее можно было убедить принять меня в мужья.
«И если мне удастся удержать ее несчастного брата от эшафота, а саму Джейн — от впутывания в какое-нибудь безумие Неда», — мрачно подумал Мартин.
Кэт скрестила руки, скривив губы в неодобрительной гримасе.
— Я желаю вам успеха в вашем ухаживании, — пожала она плечами. — Вот только надеюсь, что эта леди Дэнвер имеет хоть каплю силы где-нибудь во всей той сладости, текущей через ее вены. Мне кажется, сила ей понадобится, чтобы держать в узде вас и такую умницу, как ваша девочка. Небо свидетель, я же не смогу оставаться здесь всегда, присматривать за вами обоими. Я и так уже надеялась отправиться в обратный путь на остров Фэр. Ведь Арианн. Она... — Кэт запнулась, ее лицо затуманилось.
— Что-то неладное с Арианн? — спросил Мартин.
— Она ждет ребенка. Разве я не говорила вам этого?
— Но это же замечательно, — нетерпеливо начал Мартин, но, вспомнив все, что он знал про Арианн, спросил уже с сомнением: — Разве нет? С ней все в порядке?
— Она говорит, да. Но вы же знаете Арианн. Эта женщина будет умирать, но сделает храброе лицо, только чтобы... — у Кэт задрожали губы, и она прикусила нижнюю губу, чтобы Мартин этого не увидел.
— Я уверен, что у Арианн все будет хорошо. — Мартин взял ее за руку, пытаясь успокоить. — Никто не знает, как лечить людей лучше, чем Хозяйка острова Фэр. Она всегда очень умело и с успехом заботилась о больных.
— Обо всех, но не о себе самой. Ее роды должны начаться где-то в начале зимы. Я... я хотела бы быть там.
— Я не вижу никаких причин, почему бы вам там не быть, особенно если предостережение Арианн оказалось перестраховкой. Если здесь все спокойно...
— Я никуда не поеду, если моя предводительница не прикажет мне. — Кэт умела проявлять упорство.
— Тогда напишите Арианн и спросите ее саму. Я прослежу, чтобы ваше письмо было доставлено.
Кэт нахмурилась и задумалась, явно разрываясь между тем, в чем видела свой долг перед Арианн, и тревогой за подругу.
«Занятно следить за проявлениями ее противоречивого характера. Эта ирландка вся состоит из противоположностей», — подумал Мартин.
Несгибаемая и несговорчивая, независимая, сама по себе, словно кошка. Но, если уж она кого-то любила, то делала это с исступленной горячей преданностью, и вряд ли можно тогда отыскать более верного друга.
Кэт стояла в тени у окна, ее волосы рассыпались по плечам совсем как темное пламя. Он с трудом подавил желание заключить ее в свои объятия, лаской добиться, чтобы она раскрыла свои губы навстречу ему, попытаться проложить путь к нежной и ласковой женщине, глубоко скрытой под суровым фасадом Кэт.
— Хорошо, — резкое согласие Кэт вывело его из опасных размышлений, — я пошлю письмо Арианн, хотя бы потому, что мне не хочется заставлять ее волноваться за меня. Возможно, сейчас она уже разузнала больше и о секте, и о Темной Королеве, и она согласится с вами.
Кэт взяла свою шпагу и направилась к двери, но там она остановилась.
— Тогда мы с вами выпьем еще по кубку, чтобы отпраздновать наше избавление друг от друга, — хитро усмехнулась она. — Хотя хотелось бы рассчитывать на что-то получше того пойла, которым вы угощали меня сегодня вечером.