Она бросилась за ним через центральный занавес. Вечернее солнце светило как раз под тем углом, чтобы ослепить ее. Кэт пришлось прикрыть глаза, выходя на сцену. Сцену, которая оказалась пуста.
Озадаченная, она нахмурилась и огляделась по сторонам, решая про себя, не вернулся ли он прежним путем назад через один из служебных проходов, когда заметила движение на той самой галерее, с которой она смотрела спектакль.
Вулф поднял одну руку ко лбу в насмешливом приветствии, перед тем как снова растаять в тени.
— Подождите. Пожалуйста. Только одну минуту. Мне надо поговорить с вами. Я...
Но он уже опять исчез. Кэт, от изумления так и осталась с открытым ртом, но тут же, сообразив, что мужчина играл с нею в кошки-мышки, резко сжала челюсти.
— Прекрасно! — пробормотала она, решительно протопав к краю сцены. — Но вам следует знать, месье Мышь. У кошки есть когти.
Задрав юбки, Кэт перекинула ноги через перила. Учитывая высоту сцены и болтавшуюся под плащом короткую шпагу, это было нелегким подвигом, но Кэт прыгнула, приземлившись на подушечки пальцев.
Она покачалась немного, но быстро вернула равновесие и рванулась к дверному проему, который вел к галереям. К тому моменту, как она добралась туда, там не осталось никаких признаков присутствия актера. По крайней мере, на той галерее.
Он помахал ей с противоположной стороны театра. Выругавшись с досады, Кэт метнулась за ним, с огорчением осознавая, что эта мышь имела одно неоспоримое преимущество. Этот человек знал свой театр гораздо лучше, чем она.
Спустя десять минут она обливалась потом, сбивалась с дыхания и теряла самообладание. Очутившись снова на пути к галереям в третий или четвертый раз, она, не сдержавшись, выкрикнула:
— Ладно вам, болван вы эдакий. Я не в восторге от этой бессмысленной забавы. Достаточно, наигрались.
— О да, я полностью с вами согласен, — раздался тихий вкрадчивый голос так близко у нее за спиной, что Кэт даже подскочила. Она обернулась. Он стоял на несколько пролетов выше нее на лестнице, ведущей на галереи, прислонясь к стене, и невозмутимо изучал ее, словно наслаждаясь ее замешательством.
— Вы, кажется, несколько не в себе, любезнейшая. Бегаете по кругу как оглашенная, будто потеряли что-то. Могу я быть вам чем-нибудь полезен?
Кэт перевела дыхание, борясь с собой, чтобы не вспылить, напоминая себе цель своих поисков.
— Это... это зависит от... — проговорила она. Ее разозлило то, что она чуть не ахнула, когда актер оторвался от стены.
Этот человек был вблизи даже красивее, чем со сцены, хотя в нем не осталось ни единого намека на благородного сэра Роланда. Нет, он не шел горделивой походкой, не держался с рыцарским достоинством. Он крадучись спускался по лестнице, а что касается выражения его лица... нет, она не смогла бы подобрать никаких других слов для описания. В его лице решительно было нечто волчье.
— Зависит от чего? — спросил он, остановившись в шаге от нее.
— ...от того, кто вы. Вы можете быть мне полезным, если вы Мартин Ле Луп. — Кэт планировала вести себя тоньше и осторожнее, но ее прямой вопрос заставил его выдать себя. И пусть это выразилось лишь в едва заметном взмахе ресниц, ей этого было достаточно.
— Увы, любезнейшая, боюсь, вы ошибаетесь.
— Вот уж не думаю. — Кэт едва сдержалась, чтобы не возликовать. — Вы заставили меня долго охотиться, мсье Ле Луп, но я нашла вас в конце концов. Мое имя...
— Оно мне совершенно ни к чему, — отрезал он, нависая над Кэт так близко, что она невольно отступила назад.
Это было ошибкой с ее стороны, поскольку теперь она оказалась прижатой к стене прохода, и он к тому же расставил руки так, как если бы намеревался отрезать ей путь к спасению.
— Как я уже заметил, вы ошиблись. Но ошиблись так, что теперь уже мне решать, позволить ли вам уйти. — Он разглядывал ее прищуренными хищными глазами густого, как краски первобытной лесной чащи, зеленого цвета. И хотя голос его звучал нарочито тихо, в нем явно слышалась угроза. Угроза исходила из каждой поры его крепкого тела и, казалось, колючками била по ее коже, от чего одновременно приходило и возбуждение и замешательство.
— Вы не понимаете. Если бы вы только дали мне объяснить. У меня есть для вас кое-что... — Кэт полезла под плащ за рекомендательным письмом, которым ее снабдила Арианн. Он опередил ее, сжав ее запястье железной хваткой.
— Что бы ты ни скрывала под этим плащом, лучше оставь это при себе, милочка. Я не испытываю никакого интереса к твоему товару, а, как ты сама можешь видеть, другие возможные клиенты давно разошлись. Но ты можешь найти публичный дом в конце этой улицы, где...
— Публичный дом?! — Лицо Кэт запылало от негодования. — Вы принимаете меня за шлюху?
— Ни одна достойная женщина не преследует мужчину на улице, как ты преследовала меня. Зачем, если не затем, чтобы задрать юбки и расставить ноги ради моей монеты, или у тебя была другая причина? — Его глаза и дразнили и испытывали ее.
Кэт не знала, на кого больше злилась: на него за оскорбления, которыми он ее осыпал, или на себя за то, что оказалась настолько неловкой, что он обнаружил ее слежку.
Вывернув руку из его захвата, она гордо вздернула подбородок.
— В аду все насквозь промерзнет в тот день, когда Катриона из клана О'Хэнлон продаст свое тело мужчине.
— Ах, вот оно что, выходит, отдаешься бесплатно?
— Нет! — зашипела Кэт. — И уж точно не такому стервецу.
Она ударила его кулаками в грудь, отпихивая от себя. Он, пошатнувшись, отпрянул, явно пойманный врасплох, как и многие мужчины, он не ожидал такой силы в ней.
— Теперь слушайте внимательно, вы, идиот. Я следовала за вами по пятам, так как мне необходимо было убедиться, что это действительно вы, прежде чем я назову вам себя. Вас подстерегает серьезная опасность, и...
— Неужто? Я бы сказал, что дела обстоят несколько иначе.
Он снова сделал осторожный шаг в ее сторону, но Кэт увернулась от него.
— У нас совсем нет времени для этой ерунды, Ле Луп.
— Еще раз обращаю твое особое внимание, дорогуша. Как я сказал тебе прежде, — он нарочно выговаривал каждое слово отдельно, как если бы разговаривал с какой-то безмозглой дурой. — Ты. Ошибаешься. Ты. Нашла. Не. Того Волка.
— Я нашла того, кто явно узнает свое имя, когда оно произносится по-французски. Между прочим, вы на удивление здорово маскируете ваш акцент. Я должна похвалить вас.
Он взметнул одну бровь, чем вызвал у Кэт сильное раздражение. Она всегда завидовала тем, кто был способен изображать эту гримасу на лице, передавая и презрение, и сомнение таким учтивым и простым жестом.
— Так вот почему ты преследовала меня? Чтобы выказать свое восхищение моими способностями? Мне осталось только поверить, что моего обаяния оказалось достаточно, чтобы заставить тебя преследовать меня...
— О-го-го! Какие тут могут быть сомнения. Держу пари, вы для этого достаточно тщеславны.
Его губы вытянулись в нитку, и он сделал угрожающий шаг к ней.
— Довольно шуток. Говори, кто ты такая и что тебе надо от меня, только делай это быстро.
— Разве я не пытаюсь это сделать уже столько времени? Если бы вы только заткнулись, чтобы выслушать меня.
— И это говоришь ты, которая вообще не способна держать свой рот закрытым! Прекрати молоть чушь и давай мне прямой ответ, женщина.
— Какой же вы наблюдательный, Ле Луп. — Кэт скрестила руки на груди. — Да, я — женщина и из тех, кто не допускает оскорблений или приказов в свой адрес. Назовите мне хоть одну причину, по которой я должна вам рассказывать хоть что-то о себе, пока вы не начнете вести себя хоть чуточку повежливее.
— Причина имеется, и превосходная причина. — Он вынул из ножен рапиру и направил на нее острие. — У моей шпаги очень острое лезвие.
Кэт отпрыгнула назад, ее рука инстинктивно потянулась к оружию. Одним стремительным рывком она вытащила рапиру.
— Какое совпадение, — сказала она, одарив его своей наилучшей из улыбок. — У меня тоже есть оружие.