И вот теперь, когда он, наконец, нашел её — вновь умудрился потерять.
Вертя в пальцах крестик, украшенный рубинами, он поднес его к губам и поцеловал, прислушавшись к ощущениям, Марк произнес:
— Она определенно жива.
Мирослава, скрестив руки на груди, наблюдала за своим кузеном. Нахмурившись, девушка кинула взгляд на Цветущие холма, начинающие темнеть из-за наступающего вечера:
— Это самое чокнутое место на планете. Угораздило же её! — Мира переживала за подругу больше, чем хотела показать Марку. Если и она впадет в отчаяние, то дело будет совсем худо. Девушка, ещё раз посмотрев на парня, ухмыльнулась: — Слушай, а в те частые моменты наших веселых передряг, когда Тине везло с падениями, порезами, травмами ты всё это чувствовал?
— Да, — кратко ответил Марк. У него на скулах заходили желваки, когда он припомнил резкие проявления боли в самых недопустимых и допустимых местах. Как же он был взбешен, не имея возможности защитить её от этой боли.
— Дерьмово, наверное, — девушка пожала плечами.
— Весьма дерьмово! — Марк резко повернул голову в её сторону и сощурил глаза. — Чем вы там занимались? Я чуть ли не каждый божий день чувствовал, как Тина пробегает марафон в девять кругов ада.
Мирослава медленно развернулась и вздохнула с таким грустным видом, что Князеву сразу же почему-то захотелось забрать свои слова обратно.
— Мы разным занимались. Видели такие вещи, — девушка глянула на него и очень медленно, будто мучительно покачала головой. — Тина, знаешь ли, очень сильная.
— Беги! Прошу тебя, не останавливайся! — кричала ей Мира с таким напором, что ещё бы чуть-чуть и её легкие разорвались бы от той порывистой хватки, которой она хватала воздух.
Как бы сильно Мирослава не просила её не останавливать — ей пришлось. Кристина, посмотрев в красные глаза вампира, выставила руку вперед — в угрожающем жесте. Обернувшись, она глянула на Миру, которая была прижата к стене огромным телом другого вампира. Ухватившись за её горло, вампир поглядывал на своего спутника, который в это самое время надвигался на Ивашкову.
— Тина! Давай же! Беги, чёрт тебя побери, — крикнула Вьюжина и сразу же почувствовала толчок и боль в районе затылка, она была привязана цепями, посему не могла дать отпор монстру.
— Заткнись! — прорычал стигматированый вампир.
Он наклонился к её горлу и провел своим склизким языком дорожку по пульсирующей вене. Обнажив клыки, он уже было собирался пуститься во все тяжкие с её горлом, как почувствовал резкую агонию.
Мира удивленно переступила через упавшего вампира и с ужасом смотрела на свою подругу: Тина лежала на полу и со слезами на глазах смотрела на своего обидчика. Вампир, нависавший над ней, что есть силы бил её по лицу, а она и не шевелилась, только лишь развела руки в сторону, управляя своим хостом.
Ворон, руководящийся мыслями хозяйки, взмахивал крыльями над тем вампиром, который собирался убить Мирославу, весь его клюв был окровавлен и всё, что он делал, так это издавал каркающие звуки, проклевывая мозг вампира.
Мирослава, покачав головой, закрыла рот рукой, смотря на свою подругу, которая не двигалась до тех пор, пока вампир, норовящий убить Миру, не оказался мертвым. Её глаза вспыхнули красным, и взгляд осенило осознание, безучастность как рукой сняло. Посмотрев на своего обидчика, который всё не прекращал истязаться над её телом, она рассмеялась, при этом горестно плача от боли. Толкнув его ногой, Тина вытащила осиновый кол и вдавила его в тело стигматированого вампира, всего покрытого язвами. Вытащив кол, Кристина вытерла кровь с носа и глянула на Миру, всё также привязанную к стене.
— Веселая ночка? Не так ли? — спросила она.
— Да пошла ты! — выкрикнула Вьюжина. — Ты зачем это сделала? Себя спасать надо было, Тина. Он чуть не убил тебя, пока ты благородно защищала меня!
Мирослава смотрела на её побитое тело и разъярено качала головой. Тина встала и, пошатываясь, подошла к девушке, развязав её, она поджала губы:
— Я не могла дать тебе умереть.
— Даже ценой своей жизни? — девушка посмотрела на её истерзанные руки, покрытые ранами и на припухшее, кровоточащее лицо.
Тина глянула на тело, валявшееся у них под ногами и на своего хоста, восседающего на голове мертвого вампира. Отозвав ворона обратно, она запрокинула голову назад и прижала нос, из которого капала алая жижа:
— Даже ценой своей жизни.
Мирослава, вздохнув от тяжких воспоминаний, посмотрела на Марка и стиснула челюсти:
— Надо доставать нашу Королеву из этого ада.
***
Эивиндр стоял возле дерева, опершись о ствол дуба, он смотрел на своего младшего сына беззаботно смеющегося со своим наставником. Улыбнувшись, Лорд эльфов снял белые перчатки со своих рук и обернулся. Вздохнув, он обвел взглядом Эльфийскую чащу: девушки, готовящиеся к вечерним танцам, заплетали друг другу косы, вплетая в них полевые цветы; молодые эльфийки, перепрыгнувшие барьер шестнадцати лет, были убраны в сантры — специальный наряд, напоминающий нижнее белье или боди, просвечивающиеся в некоторых местах. Эивиндр радовался тому, что его милая дочка не унижается и облачается в такие одеяния, в какие может позволить себе только замужняя женщина.
Посмотрев на холмы, расположившиеся отдаленней всего от дерева Ливет, Эивиндр поднял руку ко лбу и прищурился: наставница его дочки, матушка Хэй, упражнялась с остальными девочками младшей группки, что-то рассказывая и указывая на травы, растущие на холмах.
Лорд эльфов развернулся и побрел к своему дому, решив даже не ужинать. Слишком его измотала эта война, а события, произошедшие на Летнем Балу прошлого года, вовсе не принесли ему должного удовлетворения. Месть, ради которой всё это и затевалось, не принесла ему радости. В сердце так и осталась зудящая рана потери его милой жены Грай.
Утомленный эльф, проходя мимо домов его детей, остановился, когда заметил своего старшего сына:
— Хакон, — позвал он.
Хакон, сидевший, на коряге старого дерева, обернулся и посмотрел на отца.
— Отец? Ты уже прибыл? — эльф встал с коряги и, переступив ее, подошел к Эивиндру, пожав ему руку, он встал напротив него.
— Где твоя сестра, Хакон? Я так давно её не видел, — Лорд повел бровью.
— С наставницей Хэй, — сглотнув комок в горле, он добавил: — На торфяных болотах.
Лицо эльфа высунулось и резко побледнело, а глаза вспыхнули злобой, сжав челюсти, он промолвил:
— Я только, что видел матушку Хэй, Хакон! И твоей сестры возле неё не видел!
***
Солнце, прячущееся за горизонтами равнины, на прощание всё ещё подогревало мягкую траву, а ветерок, вот-вот грозящий превратиться в вечерний, обволакивал своим легким дуновением. Мэрит, заморившаяся от посещения Ибсен, еле-еле перебирала ноги.
— Как же я устала, — шептала она, вытирая влажный от пота лоб.
Прошмыгнув мимо деревьев так, чтобы её не заметили девушки, готовящиеся к вечернему празднеству, она завернула на задний луг.
— Миледи? — услышала она приторный голосок.
Обернувшись, Мэрит встретилась взглядом с эльфийкой, разодевшейся к празднику. Её звали Орфея, вместе с ней Мэрит обучалась у матушки Хэй. У Орфеи были густые каштановые волосы с медным оттенком, они были подобраны и завязаны на затылке, а под ухо молодая эльфийка вплела яркий желтый цветок, который оттенял её зеленые глаза. Одета Орфея была в лиф, цвета морской волны, и в длинную юбку с двумя разрезами, открывающими её икры и бедра.
— Леди Мэрит, — притворно приклонив голову, обратилась Орфея, — где вы были весь день? Я не видела вас ни на завтраке, ни на обеде.
Понурив голову и вперившись взглядом в свои босые ноги, Мэрит терла вспотевшие ладошки:
— У меня были дела, Орфея.
— Какие такие дела? — ехидно поинтересовалась девушка, приближаясь к миледи.
Стояли они под зарослями деревьев, клонившимися от старости вниз. Кусты, обвивающие столбы деревьев, шуршали от порывистого ветра. Поежившись от прохлады, Мэрит отступила назад.
— Это не твое дело, — тихо сказала Леди, обхватив себя руками, отчего Орфея только ухмыльнулась.