Он занес её в дом. Опустив её на кровать, он стянул с неё мокрую кофту и помог снять джинсы. Схватив одеяло, Марк укутал её в него.
— Т-ты т-тоже з-замерз, — дрожащим голосом выговорила она, раскрывая одеяло, тем самым приглашая его к себе.
Марк посмотрел на неё и, стянув с себя всю одежду, залез в постель. Он прижался к ней и обвил руками. Кристина издала вздох наслаждения. Его кожа была такой же холодной, как и её.
Повернувшись, она прижалась к парню и, притронувшись губами к ключице, произнесла:
— Прости меня, пожалуйста. Я такая глупая.
Парень, отстранившись от Тины, сел перед ней.
— У меня нет выбора! — её озябшее тело просило тепла. Его тепла. — Эта сила поглотит меня...
— Выбор есть всегда! — парировал он. — Главное - сделать правильный.
Растирая её замершие руки, он целовал каждый онемевший палец, чем приводил её в экстаз.
Его мягкие, теплые уста потянули её нижнюю губу. Кристина, тихо простонав ему в рот, запустила свои руки в его запутанные волосы. Слегка потянув его волосы, она пробудила парня. Он прижал девушку к себе и обвил своими крепкими руками её талию.
Вдруг резко отстранившись, он поглядел на неё, только сейчас он понял, что они были обнажены. Сглотнув, он сказал:
— Это опасно, Тина.
Кристина, нахмурившись, притянула парня к себе.
— Что ты там говорил про выбор? Так, вот, я тоже свой сделала!
Она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам.
— Скажи, — попросил он, отводя постоянно выбивавшуюся прядь черных волос.
Нежно проведя тыльной стороной ладони по её скуле, он поцеловал Тину в щеку, потом в шею и, спускаясь всё ниже, он шептал:
— Скажи...
Марку было важно услышать это, он чувствовал, но ему хотелось услышать, хотя бы раз от неё эти слова.
Во времена, ещё до появления метки, Тине иногда казалось, что она сумасшедшая, потому, что видела мир совсем не таким, каким его видели остальные люди. Где другие лицезрели ложь, она видела способ скрыть правду, ранящий способ, не приносящий никаких результатов, кроме саморазрушения, где кто-то уличал кого-то в предательстве и сгибался под напором удушающей несправедливости к себе, то она просто впитывала опыт, подаренный предавшим человеком. Когда кто-то влюблялся, она оставалась в стороне от этого чувства, ей не было ведомо слово «любовь», но когда-то однажды она думала, что испытывала его, до встречи с повзрослевшим Марком Князевым. До встречи, которая изменила её мир. Когда она была готова погрязнуть в пучине несправедливости, одиночества и омерзительной жалости к себе, которую до боли презирала, она получила записку. Всего пару предложений нацарапанные косоватым почерком, всего пару глупых, казалось, фраз. А, может быть, и нет? Может быть, и это было спланировано? Да какая к черту разница! Даже если это так, то она счастлива, ибо тогда в библиотеке особняка династии Князевых, когда брат с испуганными глазами и трясущимися руками рассказывал ей ту правду, которая казалась такой безумной и до нелепости глупой, что становилась настоящей, такой в которую хочется верить, Тина поняла, что мир, в котором она так судорожно пыталась найти себя – нашёлся.
И тогда парень с серыми, туманными глазами и покоряющей улыбкой поверил в неё и изменил не только её мир, но и всю их Вселенную, просто однажды прислав Кристине Ивашковой маленькую записочку...
Он готов был поддержать её во всем. Научить жить в их мире, справляться с теми трудностями, с которыми сталкивался сам, делать её счастливой. Он готов был пойти за ней на край их проклятого света, он был готов на всё, что угодно, потому что знал – Кристина Ивашкова именно та девушка, которая сделает его жизнь не бессмысленной, наполненной тем чувством, которое он пытался найти, но понимал, что они, охотники, недостойны любви. Но... она делала всё иначе, делала его другим.
Ей же, ей же не хватало его, даже когда он был рядом. Тина была готова разрываться на кусочки, лишь бы он понял, что она не равнодушна к нему, она любит. Она вдыхает его аромат с горечью и жжением, ибо он такой знакомый, такой родной, такой... Она смотрит в его глаза, такие очаровывающие, скрывающие что-то запредельное для неё, но только стоит ей попросить, и он расскажет ей обо всем.
Она призналась себе, что любит его ещё в те дни, когда его забота была нелепой и неуместной для неё. Она уже знала, чтобы смогла ответить, когда однажды во дворе дома Князевых под проливным дождем, Марк говорил ей о своих чувствах. Она знала эти три слова, но боялась их произнесли ему в лицо. До сегодняшнего момента.
Глубоко вдохнув и схватившись руками за крепкие мужские плечи, она прислонилась к его уху и прошептала:
— Я люблю тебя. Слышишь? Я нуждаюсь в тебе, — её волосы щекотали его щеку.
Марк положил свою правую руку ей на волосы и, наклонившись, вдохнул аромат соленной морской воды, её шампуня и какой-то сладости, вечно витающий возле неё как тот ореол.
Шумно вдохнув почти со свистом, парень обрушил свои губы против её, нежно и трепетно поцеловал. Чуть погодя, поцелуи становились требовательными, страстными и отчаянными, желающими большего, причём обоюдно. Марк наклонился над ней, нависая своим телом и обхватив её запястья, прижал руки к кровати по обе стороны.
Его глаза блестели тем вожделением и предвкушением, которое сложно контролировать. Останавливаясь, он провел своей рукой по её телу: с руки до бедра и, по-мальчишески ухмыльнувшись, спросил:
— Ты уверена? — он сглотнул комок, образовавшийся в горле.
— Больше, чем в теореме Пифагора, — под заразительным смех Марка, Тина притянула его ближе к себе и, перекатившись, нависла над ним.
Марк, обхватив её бедра своими руками, потеребил края трусиков. Приподнявшись, он остался прижатым её телом к матрацу, и, потянувшись к её животу, провел дорожку поцелуев. Он завел свои руки и подразнил застежку её бюстгальтера, Тина, прикусив его губу, нервно улыбнулась. Всего раз у неё был подобный опыт и тогда, это было больно и не так волнительно, почему-то тогда это не казалось ей таким важным. Сейчас же она дрожала: то ли от предвкушения, то ли просто от того, что ей было страшно.
— Всё хорошо? — спросил Марк.
Она неуверенно кивнула.
— Я не сделаю тебе больно.
Наклонившись, девушка жадно поцеловала его, проникая своим языком в его рот.
Марк пальцами погладил бледную спину, рассылая по её телу мурашки. Черные, густые волосы успевшие отрасти после их первой встречи в его доме, рассыпались прядями по рельефной груди парня.
Мао Кадзи, японский заклинатель стихий, назвал их самой опасной и порой самой губительной стихией. Тогда в маленьком японском ресторанчике Мао даровал им знание – они порождение огня. Быстро воспламеняющиеся люди, предначертанные друг другу судьбой и связанные великой силой – любовью. Родственные души.
И сейчас они и в правду напоминали огонь, разжигающийся с маленькой искры. Жар, исходящий от них, мог опалить и ранить, но если управлять им правильно и вразумительно, то он смог бы даровать спасение и согреть в самые холодные дни.
Марк завел свои руки за её спину и расстегнул застежку бюстгальтера, Кристина, глубоко вдохнув, опустила руку на его плоский живот и провела ладонью. Прижавшись к нему всем телом и прикасаясь набрякшими сосками к его вздымающейся груди, она легла под него и прикусила нижнюю губу.
Парень, стянув с неё трусики, покрыл её соленную, от морской воды кожу поцелуями.
Кристина, простонав, потянулась к нему, желая заполнить пустоту в себе. Но внезапно Марк остановился, и девушка прямо-таки ощутила, как он улыбается, уткнувшись губами вниз её живота.
Под ребрами, чуть ниже сердца у неё была татуировка в виде маленького сердечка проткнутого кинжалом. Князев, проведя рукой по её туловищу, остановился у изображения и погладил его большим пальцем, заразительно улыбнувшись, он поцеловал проткнутое сердце и сказал:
— Его придется заштопать, — Марк притянул Тину к себе и поцеловал её в шею.
Одной рукой он держал её за бедро, нежно поглаживая, а другой ухватился за щеку. Вдохнув её аромат, он резко вошел в неё, от чего она внутренне поежилась. Все её тело покрылось покалывающими ощущениями, но в тоже время и какой-то желаемой истомой.