Фаворит Госпожи обхватил рукой Марка за шею, преграждая ему путь к кислороду. Князев схватился за руку фейри обеими ладонями. На ощупь кожа Мортена была словно сталь. Такой же холодной и твердой.
Марк улыбнулся, холодной и бесстрашной улыбкой, которая не раз промелькнула на его лице во время охоты.
Ударив ногой Мортена, он схватил его за шиворот рубахи и, сжав в кулак спицу, с размаху попытался воткнуть её в сонную артерию. Но почувствовав, как ногти фейри вонзились в его плечи, он разжал кулак, и серебряная спица упала на мраморный пол со звенящим звуком. Фаворит Госпожи, ударив парня в висок локтем, с размаху занесся на него с кулаком. Марк, дезориентировавшись, упал на пол.
И вдруг внутри, та сила, связывающая его с Кристиной, померкла. Он ощутил удар кинжала, и его поглотила чужая боль. А потом была пустота. Её больше не было...
Когда Мортен подошел к нему для того, чтобы нанести смертельный удар, он почти что позволил ему это сделать. Волны отчаяния охватили Марка. Ему было элементарно определить, что с Кристиной было не так. Всё было намного проще... Её просто уже не было.
«Бей», — чуть ли не сказал он фейри.
Внутри всё кипело от того, что он просто напросто не успел.
Ярость пришла на замену отчаянию. Рациональность покинула его.
Рывком поднявшись, он схватил Мортена за запястье и, с силой дернув на себя, заломил его руку за спину. Прислонив фейри к мраморному полу, Марк надавил коленом на его позвоночник.
Едва узнавая свой голос, он сказал:
— Нет во мне жалости к тебе.
На ощупь, найдя спицу, он с размаху воткнул её в его затылок.
Темная кровь стала растекаться по полу. Серебро, как и огонь, одно из самых смертоносных орудий для фейри, сделало свое дело. Мортен с расширенными от страха глазами наблюдал за тем, как Марк, наклонившись к нему, сказал:
— Прости меня, Мортен.
Затем он ушел.
А фейри лежа на полу и истекая кровью, глядел на то, как черная бабочка, размахивая крыльями, опустилась на его ладонь:
— Помоги... мне... Рамония, — прошептал он.
Но существо, в сердце которого находилась лишь тьма, — осталось неумолимым.
***
Неясный ропот, колыхающийся от ветра листвы, разносился по границам Королевского Двора.
Легкое дуновение весеннего ветра ласкало её кожу.
— Тебе стоило остаться с остальными, в особняке, — в который раз повторял Дмитрий.
Мэрит, покосившись на него, недовольно фыркнула:
— Эта битва такая же моя, как и твоя.
Парень, сбивая темп толпы движущейся к воротам Королевского Двора, оттащил Мэрит в сторону.
— Я хочу кое-что сказать тебе, — глубоко вдохнув, он спросил: — Помнишь, ты говорила мне, что не знала о том, что люди могут быть так жестоки?
— Да, — выдохнув, ответила она.
— Ты права. Люди лгуны, и я не исключение. В твоей жизни, Мэрит, ещё появятся люди, толкающие тебя в спину, будут люди, которые станут утверждать, что любят тебя, хотя на самом деле, их слова не будут аргументированы поступками. Я много врал сестре, уповая на ложь во спасение и только много лет спустя понял, что вранья во спасение не существует. И главное: я не хочу лгать себе, поэтому я скажу, а ты, пожалуй, прими как данность.
Он усмехнулся. Сглотнув комок в горле, охотник дотронулся до её порозовевшей щеки и произнес:
— Я люблю тебя, Мэрит.
***
Вокруг было так темно, что казалось - света не существует вовсе.
Реальность была далека от неё. Сознание старательно ускользало, как зыбучий песок из рук.
Она шла вперед. Не зная дороги и не имея понятия, что ждет её дальше. Это было неважным.
— Внутри тебя пустота, — послышался знакомый голос.
Её голос.
— Внутри меня пустота? — переспросила она.
— Внутри тебя тьма. Она и есть пустотой.
И вдруг всё погрязло в бездну боли. Кристина слышала лишь собственный крик агонии. Голова раскалывалась, и казалось, ещё чуть-чуть и она захлебнется собственной кровью, которой её рвало.
Её окутывал холод. Она лежала на полу и чувствовала лишь агонию. Неужели боль существует и после смерти? Неужели именно так выглядит ад?
Привкус металлической крови во рту заставлял чувствовать себя живой. Взглянув вверх, она увидела фигуру, наклонившуюся над ней. Это была девушка с алебастровой кожей, алыми губами, темными, как ночь, волосами и красными глазами.
— Я лишь облик тьмы, живущей в тебе. Я и есть ты. А ты - есть я, — произнесла девушка, выглядевшая как она.
Кристина протянула руку к ней, прося о помощи, но её клон отступил назад. Девушка никогда не представляла себе, как выглядит её обращение в хоста. Но сейчас предстоял шанс выяснить это.
Руки её клона начали врастать в туловище и превращаться в крылья, лицо стало деформироваться и обращаться в птичье. Птица подошла к ней и, повертев головой, начала вглядываться в её глаза.
— Мне больно, — прошептала Кристина. Привкус крови стал таким привычным, что она уже и не ощущала его.
Птица ничего не ответила. Лишь её глаза излучали жалость и сочувствие.
— Я умерла? — спросила она.
Её руки всё ещё помнили металлический материал оружия, которым она себя убила. Помнила она и пустой взгляд родственницы.
— Твой разум всё ещё жив. Но хочет ли жить твоя душа? — спросил ворон.
«Не хочет», — подумала Тина и закрыла глаза. Отпустить, сдаться и уйти. Вот, чего она хотела на самом деле.
— Это твой выбор.
И девушка, правда, готова была заснуть вечным сном, но голос, подобный тихому эху, раздался в её собственной темноте:
— Прошу, Кристина, открой глаза.
Она не хотела, но голос требовал. Требовал с такой отдачей, что веки сами распахнулись.
Тьма ускользнула. Она очнулась, но вновь окунулась в боль. Забвение дарующую спокойствие или боль, которая никогда не отступит? Что ей выбрать?
— Я всё ещё внутри. Не забывай, — услышала она слова ворона.
***
— Я пойду с тобой! — визжала девочка, хватая брата за рукав.
Денис раздраженно вздохнул. Обхватил Катю за талию, он усадил её перед собой. Указав ей жестом руки — замолчать, он подошел к шкафу и вытащил обмундирование, которое так ни разу и не надевал. Это был плащ с множественными потайными карманами и штаны с ножнами, прикрепленными к голеням. На шею он повесил армейский жетон с кредо своей династии «помни о смерти».
Денис, застегнув пуговицы плаща, взглянул на сестру. Её яркие зеленые глаза полыхали огоньком надежды. Братья Князевы возмещали в своей сестре всё то, чего сами не могли иметь в её возрасте. Во вполне уже сознательном возрасте Катя всё ещё оставалась маленькой девочкой. Капризной и избалованной братьями. Но была в ней неотъемлемая черта взрослого — волевой характер, такой, каковым должна обладать охотница за нечистью.
— Это настоящий бой, Катерина. Там не место детям, — Князев погладил сестру по волосам.
Сглотнув комок в горле, он отвернулся от сестры и направился к двери.
Застыв на пороге, Денис полуобернулся к девочке и прошептал:
— Не делай глупостей.
Выйдя, он направился по коридору в комнату Марты. Постучав и услышав разрешение войти, Денис отворил дверь.
Стоя у зеркала Марта совала ножи в ножны. Взглянув на Дениса, она хмуро улыбнулась ему. Протянув руку парню, Марта положила в его ладонь армейский жетон. Денис взял отличительный значок. Подойдя к девушке сзади, он откинул её светлые волосы и помог застегнуть жетон. На металлической основе украшения красовалась гравировка: «держись уверенно, ври искусно».
— Язык фейри... — протянул Денис.
— Не все династии поменяли свое кредо после «кровавых» дней.
— Ты боишься?
— Там будет моя сестра. На другой стороне. Там мои родители и близкие мне люди.
— Не зазорно бояться причинить вред родным людям.
Марта развернулась к нему. Достав нож из ножен, она приставила его к его носу и произнесла:
— Но я охотница. Я та, кто борется за справедливость. Разве не это наш долг? Защищать невинных? — девушка перешла на шепот. — Даже от близких мне людей.