— Через несколько дней я собираюсь завоевать руку богатой и прекрасной героини.
— Да, только ее руку и ничего больше.
— Ну, Оливия, — тягуче произнес он, — ты же веришь, что риск благородное дело?
— Да, и кончается размеренной, спокойной жизнью с мужем и, как минимум, восемью крошками, — ответила она, глубоко вздохнула и погрузилась под воду.
Мэтью вылез, уселся на край бассейна рядом с лестницей и ждал, когда она вынырнет. Контракт или не контракт, но он намерен добиться любви Оливии Шелл. Он будет целовать и ласкать ее до тех пор, пока она сама не попросит продолжения, ей не придется пожалеть об этом, она получит не меньшее удовольствие, чем он.
Он готов подождать. Сейчас он еще не знает, когда это произойдет; конечно, до венчания исключено, если она вообще не передумает. Но произойдет обязательно, время и место он сам выберет. Ее стоит дожидаться, он готов в этом поклясться.
Раньше он никогда не ждал ни одну женщину, этого не требовалось. Он получал то, что хотел, и женщины всегда были не против. Так почему на этот раз он готов дожидаться своего часа?
Внезапно до него дошло, что она слишком долго находится под водой. Он пережил острый приступ беспокойства, пока наконец не увидел ее в дальнем углу бассейна. Он понял, что она улыбается ему: в темноте были видны ее белые зубы. Потом она снова исчезла под водой, а через несколько секунд он увидел ее, плывущую в его сторону. Он любовался ею, ее движения были исполнены природной грации и силы, длинные волосы струились над спиной.
Он представил себе эти волосы, рассыпавшиеся на его подушке, ее лицо, вспыхнувшее желанием. Он жаждал целовать ее грудь, живот, укромную сладкую впадину внизу позвоночника, пока его тело не пропитается ее запахом, а ее красота незабываемо отпечатается в его плоти.
Незабываемо?.. Он всегда забывал своих женщин.
Она шумно вынырнула из воды, обдав его фонтаном брызг.
— Неужели ты так быстро выдохся, Мэтью, что уселся отдыхать? — с вызовом сказала Оливия. — Ты мужчина или слабак?
Нагнувшись, он подхватил ее и одним рывком вытащил из бассейна. Теперь они стояли друг против друга.
— Предоставляю тебе самой решить, — сказал он и поцеловал ее.
От нее пахло хлоркой, мокрый купальник холодил ему грудь. Ее затвердевшие соски и бедра волновали его, словно она была единственной женщиной в его жизни и все для него было, как в первый раз. Он прижал ее к себе, и у нее не осталось сомнений в том, что он хочет ее.
Она встрепенулась, как нервная скаковая лошадь на старте, и поцеловала его в ответ со свойственной ее натуре безрассудностью. Но, если верить ее словам, она никогда не позволяла себе безрассудных поступков с мужчинами.
Так ли это? Можно ли ей верить?
Он хотел ее, отчаянно хотел, чтобы она принадлежала ему, и только ему.
Он простонал ее имя, скользнув губами вдоль шеи. Рука коснулась ее груди, и голова его поплыла. Ему хотелось дать волю собственному телу. Еще немного — и он совсем утратит над собой контроль. Но это не входило в его планы. Ловя ртом воздух, он отстранился от нее и с трудом обрел способность говорить.
— Каков твой вердикт, Оливия? Мужчина я или слабак?
Она тяжело дышала, и Мэтью самодовольно отметил, что на этот раз она не отпрянула от него. Голос ее слегка дрогнул, когда она сказала:
— Можешь забыть про слабака. А как насчет внезапного увлечения?
— В контракте об этом ничего не говорится.
— Я предупрежу своего адвоката об этой опасности.
Он положил ей на плечи руки; парадоксально, но в ней сочетаются хрупкость и сила.
— Когда утром отбываем?
— В девять тридцать.
— Можем поехать на «паджеро», я брал его в аренду, а в аэропорту оставлю. — Она только молча кивнула головой. — А теперь пора в постель. Завтра тяжелый день.
Она вдруг задрожала.
— Мэтью, я не хочу…
— В раздельные постели, — резко сказал он. — И запомни навсегда, я не Мелвин. Я никогда не заставлю тебя делать то, что ты не захочешь сама.
— Я замерзла, — тихо промолвила она. — Мне надо в душ. Спокойной ночи, Мэтью.
— Спокойной ночи, Оливия, — сказал он, глядя, как соблазнительно покачиваются ее бедра, когда она шла к двери своего номера.
Да, пожалуй, ему доставит удовольствие избавить ее от последствий травмы, нанесенной Мелвином Уолшем. Освободить ее от страхов и желания сопротивляться, пробудить в ней страстную женщину, каковой она и является на самом деле. Освободить ее душу и тело. Она обязательно познает вкус желания.
В середине следующего дня Оливия уже заканчивала с разгрузкой «Сессны» на площадке перед ангаром частного сектора аэродрома под Филадельфией. Погода выдалась идеальной для длинного перелета — с попутным ветром и отличной видимостью. Она любовно похлопала свой самолет по фюзеляжу и улыбнулась Мэтью от переполнявшего ее восторга.
— Люблю этот самолет. Наверное, ты так же любил свою яхту.
— Ты замечательный пилот, — искренне отозвался Мэтью. — Я получил истинное наслаждение.
Она вспыхнула: Мэтью не из тех, кто разбрасывается комплиментами.
— Спасибо… Нам придется пройти таможенный контроль. Потом нас встретит папин шофер.
— Игра начинается, — весело сказал Мэтью.
Она нахмурилась.
— Умеешь ты спустить меня с небес на землю.
Мэтью засмеялся и обнял ее за плечи.
— Улыбайся, Оливия. С этого момента, дорогая, мы с тобой пара влюбленных. Без ума друг от друга, в постели и вне ее.
— Отстань!.. Нас здесь никто не видит.
Он приподнял бровь.
— Нам надо войти в образ. Не можешь же ты меняться то и дело. Так можно провалить все дело. Ты любишь меня, Оливия, привезла знакомиться с отцом и безумно счастлива.
— Безумно счастлива, — недовольно повторила она.
— Правильно.
Лицо Оливии окаменело, в желудке стало холодно, словно она целиком проглотила кусок льда. Как чудесно совершать безрассудные поступки! Только любое безрассудство влечет за собой определенные последствия.
Она сделала Мэтью предложение. Он принял его. А теперь она должна изображать, что любит его.
— Три месяца, — сказала она. — Звучит как смертный приговор.
— Ты делаешь это ради своего отца, не забывай. Который приговорен к смерти. Оливии стало стыдно. Как она могла забыть?! Неужели из-за Мэтью все улетучилось из ее головы?
— Я не забыла, — огрызнулась она. — Пошли. Чем быстрее мы справимся с этим, тем лучше. Шофера зовут Грег. Он работает у отца давно, еще меня на свете не было. У него трое внуков, которых он обожает.
— Так пойдем и сыграем в эту игру, любимая. Она резко повернулась к нему.
— Не называй меня так!
Он крепко взял ее за локоть.
— Почему?
Оливия сгоряча выпалила:
— Мелвин называл меня малышкой, Энди — дорогой и милой. Можешь называть меня так же хоть двадцать четыре часа в сутки, если тебе нужно. Но только не «любимая»!
— Кто называл тебя так? — спросил Мэтью, тяжело роняя каждое слово.
Никто. В том-то и дело. Это слово из ее мечты о человеке, которого она когда-нибудь полюбит. Детская греза сродни тем розовым лепесткам.
— Не твое дело, — резко ответила она.
— У тебя был еще один мужчина в жизни? И ты мне о нем не рассказала!
Ее потрясло искаженное гневом лицо Мэтью. Но признаваться в тайных мечтаниях она ни за что не будет.
— А сколько у тебя было женщин? — спросила она ехидным тоном. — Ты не хочешь рассказать мне о каждой из них?
— Ты все равно расскажешь мне о нем, — с угрозой пообещал Мэтью. — Рано или поздно.
— Да не о чем рассказывать! — с досадой выкрикнула Оливия и подумала: воистину, если хочешь, чтобы тебе не поверили, скажи правду. — Пошли… Грег будет беспокоиться.
— А может, мы занимались страстной любовью за ангаром, — со злой веселостью сказал Мэтью. — Верно, Оливия?
Он вызывал в ней страх, но она решила не подавать виду. Правильно сказал Энди, она была не в себе, когда выбрала на роль фиктивного мужа этого хищника, и клыки еще не самое страшное оружие в его арсенале. Голос ее чуть дрогнул, когда она проговорила: