— Олли…
— Не останавливайся, Мэтью, пожалуйста, — взмолилась она.
Мэтью растерялся.
— Ты говорила вроде, что только однажды… но…
В ответ она приподняла бедра. И вскоре их тела уже жили в одном ритме, сливаясь в одно целое. Она чувствовала, как все глубже и глубже он проникает в нее, унося ее с собой сквозь бурю к райским высям. Туда, где она неотделима от него, но при этом еще больше становится собой…
12
Оливия медленно приходила в себя. Потная голова Мэтью покоилась на ее груди, и громко в унисон бились их сердца. Она провела рукой по его спине и с нежностью ощутила под ладонью выступы позвонков.
— Я и не знала, что будет так… У меня нет слов. Могу только поблагодарить тебя.
Он поднял голову. Никогда она не видела у него такого лица, открытого, беззащитного, и ее грудь сдавило от волнения. И голос его звучал по-другому.
— Ты как-то неопределенно говорила о своей девственности, а я не поверил… не мог поверить. А должен был. Потому что это правда.
— Да, было правдой. — Она потерлась носом о его подбородок. — Хотя теперь уже нет.
— Не знаю, что сказать, Олли. Даже не знаю, что полагается говорить в таких случаях. — Он отодвинулся и теперь лежал, опираясь на локоть. Между ними возникла дистанция. — Я первый, кому ты доверилась, чтобы избавиться от последствий травмы, нанесенной тебе Мелвином?
Может, и так, ей это было безразлично. С легким разочарованием она почувствовала, как холодно стало там, где только что было жаркое тело Мэтью.
— Наверное… — рассеянно ответила она. Интересно, о чем он думает. — Должно быть, я делала что-то не так… У меня нет опыта. Извини…
— Ради Бога, — сказал он хрипло, — я не об этом. — Он пригладил волосы рукой. — Ты замерзнешь, лучше одеться, — заволновался он. — Представляю, каково было тебе на полу.
Она совсем забыла, что лежит обнаженная на ковре в мансарде среди разбросанной вокруг одежды. Она подобрала кружевное белье и неловко поднялась на ноги; к счастью, волосы закрыли ее лицо. Ей хотелось знать, какие чувства испытывает к ней Мэтью, но не хватало мужества спросить. А может, она боится ответа? Может, она напрасно доверилась ему? Как узнать, понравилось ему заниматься с ней любовью или она раздражала его своей неопытностью? И, наконец, самый главный вопрос: почему оборвалось так быстро то чудо внезапного слияния двух существ?
По шороху за спиной она догадалась, что он одевается, и не посмела оглянуться. За последние полчаса она поняла, что за штурвалом самолета ей гораздо легче: там все честно и понимаешь, чем рискуешь. К тому, что происходит с ней теперь, она не готова.
К общей растерянности добавилась и та мысль, что у Мэтью, наверное, есть другая женщина в Нью-Йорке, где находится его дом, и потому он не прикасался к ней в лесном домике. Ей стало больно, и она отогнала эту мысль. Не мог же он быть одержимым страстью к ней, если у него есть другая?
Оливия надела платье, с трудом справившись с пуговицами, которые так легко расстегнул Мэтью. Она чувствовала себя как человек, свалившийся с небес на землю. Ей вспомнилась библейская история изгнания из Рая. Теперь она поняла, что это означает. Невыносимое чувство утраты, отторжения. Все, что происходило между нею и Мэтью несколько минут назад, кончилось, словно и не бывало.
Нет, плакать она не станет. Из-за ее плача все и произошло, к тому же у нее хватит гордости не показывать Мэтью своей печали. Играй, Олли, играй!
Засунув ноги в туфли, она собралась уходить.
— Наверное, отец беспокоится, что я тут пропала. Я приходила за фотографиями.
— Он мне и сказал, где тебя искать, иначе бы я не нашел тебя. Почему ты так заторопилась?
Какой он высокий и… волнующе мужественный! Какой близкий и какой далекий! Отчаяние захлестывало ее.
— Он ждет меня, — резко ответила Оливия. — Ты хочешь, чтобы он догадался, чем мы тут занимались?
— А ты стыдишься этого?
— А я должна?
— Послушай, мне не следовало…
Боясь услышать от него, что ему не следовало заниматься с ней любовью, Оливия быстро отвернулась и выбежала на лестницу. Щеки ее горели, ей казалось, что каждый, увидев ее, догадается, чем она только что занималась. Изменилась ли она? Заметит ли это отец? Она услыхала шаги догонявшего ее Мэтью.
Но тут из комнаты, где завтракал, вышел Брэд, опираясь на палку.
— А, вот ты где, — сказал он. — Нашла что-нибудь интересное для себя?
В спешке она оставила фотографии на полу в мансарде. Вместе со своей девственностью.
— А? Да, нашла, — запинаясь сказала она. — Извини, что задержалась.
— Неважно… тебе все равно собираться в Нью-Йорк, поговорим в другой раз.
Вмешался Мэтью.
— Я должен быть в Манхэттене после ланча; у меня деловая встреча. А Оливия… приедет позже.
Манхэттен… и другая женщина. Все ее подозрения ожили с новой силой.
— Па, я не поеду с Мэтью. Лучше я останусь с тобой.
— Первая обязанность женщины — ее муж, — нравоучительно произнес Брэд.
— Устаревшее представление о браке, — парировала Оливия.
— Вам следует обосноваться в Манхэттене, — продолжал Брэд. — Плохо начинать совместную жизнь в разных домах.
— Но мне хочется побыть с тобой, — возразила она и, взяв себя в руки, уже спокойно добавила: — А с Мэтью у нас вся жизнь еще впереди.
— Ты должна поехать с ним сегодня, Оливия. Я настаиваю. Думаю, вам надо присмотреть там дом, который станет вашим общим домом.
Бесполезно спорить с Брэдом, когда он говорит таким тоном. Придется ехать, хотя Мэтью наверняка этого не хочет.
— Я вернусь не позднее пятницы.
— Хорошо. Пока вы были в Вермонте, я поручил Робину организовать прием в понедельник. Отпразднуем вашу свадьбу. Приглашения разосланы, все заказано. Купи себе новое платье в Манхэттене, Олли. Я люблю тебя видеть красивой.
Ей хотелось визжать, кричать и топать ногами.
— Чудесно! — радостно сказала она. — Будут танцы?
— Камерный оркестр для нас, стариков, и группа патлатых с очень странным названием для молодежи.
Кажется у отца опять шутливое настроение. Как же он радуется ее замужеству!
— В следующий раз, папа, посоветуйся вначале со мной, мы же празднуем мою свадьбу. А теперь мне пора собираться. Во сколько мы уезжаем?
— Как только ты будешь готова, — ответил Мэтью.
Со мной обращаются как с пешкой и загоняют в угол, подумала Оливия.
Через пару часов она уже входила в нью-йоркскую обитель Мэтью.
— Я тороплюсь, — сказал Мэтью. — Надеюсь, встреча не затянется и я вернусь к семи часам. Потом мы пойдем ужинать. Вот тебе запасной ключ, если надумаешь выйти.
Весь полет он провел, уткнувшись в документы, и ему не было до нее никакого дела.
— Желаю удачи, — холодно обронила она.
Он сжал зубы.
— Я понимаю, что я не… черт, сейчас нет времени затевать разговор. Поговорим позже.
Дверь за ним закрылась. Оливия прислонилась к стене с дубовыми панелями. Она закрыла глаза, пытаясь превозмочь тяжесть на сердце, мешавшую ей свободно дышать. Деловая встреча или это только предлог? Может, сейчас он рвет и мечет, что оказался с женой в городе, в котором всегда чувствовал себя свободным представителем мужского племени?
Оливия открыла глаза и огляделась. Просторно и светло. Сверкающий дубовый паркет и удивительной красоты современные скульптуры, мебель финского дизайна, который всегда нравился ей. Все, что окружает Мэтью, нравится ей, почему же он сам такой чужой?
Она обошла квартиру, осмотрела его коллекцию абстрактной живописи, порылась на книжных полках, отметила хорошую аудиоаппаратуру с набором кассет. Целую полку занимали записи опер. Опера и Мэтью? Странное сочетание. Это не вписывалось в ее представление о нем. Да, он владеет искусством доставлять наслаждение женщине; даже она, не имевшая опыта, поняла это. Но речь идет о сексе, который не дает предпосылок к внутреннему слиянию. Всего лишь удовлетворение потребности плоти.