К счастью, сами по себе, корриган были довольно уязвимы. Их можно было убить даже обычной сталью, не говоря уже о серебряном или зачарованном оружии. Однако победить корриган в схватке было весьма непросто и немало костей, ранее принадлежавшим бойцам с нечистью послужило стройматериалом для изящных беседок на берегах ручьев.
***
Незаметно сгустились сумерки. Вздохнув. Олег в последний раз осмотрел меч, провел пальцем по лезвию, проверяя заточку, ойкнул, и облизнул появившуюся царапину, после чего привычным жестом закинул оружие в ножны и вышел на улицу. Пора было идти на охоту.
Выйдя за околицу деревни, он спустился к ручью, и медленно побрел вдоль течения. Ждать пришлось недолго.
Загадочные блики лунного света вдруг словно мигнули, приобретая неведомые ранее оттенки, чуть по другому зашумел под ветром камыш, журчание ручья вдруг стало складываться в затейливую и нежную мелодию, и Олег услышал Песню.
Тропою тени,
Иди ко мне, моя судьба,
Ты полон жизни
Мы вместе будем навсегда…
Беседка корриган появилась неожиданно. Вот, её не было, и вот, в лунном свете уже виднеется невысокое, изящное строеньице на берегу ручья. Высокие стрелы камыша, бросают тени чуть желтоватую кость, и, сквозь забивающую мысли музыку, Олег понимает, что это кости тех, кто приходили до него. Но это не важно. Совершенно не важно, ведь навстречу ему поднимается прекраснейшая из виденных им женщин. Прекраснейшая?
Огненной стрелой в памяти проносится облик Гелионы, сковавшие его чары чуть приразжимают свои когти и он узнает встреченную на дороге в деревню девушку. Вот только сейчас, при свете луны, никто не посмел бы назвать её лицо невыразительным.
- Ты пришел ко мне, рыцарь, - шепчет она, протягивая ему руку, и Песня корриган наливается новой силой.
Тенистой ночью
Ты насладишься, жизнь отдав
Пойдем со мною,
В реке безбрежной танцевать…
- Я пришел, - покорно отзывается Олег, не отводя от неё зачарованного взгляда. Возникшая было мысль вытащить меч, тает под воздействием песни и музыки. Здесь, этой ночью, при свете луны, самая мысль о возможности обнажения этого грубого оружия из хладного железа кажется святотатством.
- Пойдем, - Кора взяла его за бессильно опущенную, так и не дотянувшуюся до рукояти руку, и потянула за собой к беседке… Пойдем со мной, этой ночью мы будем танцевать вместе!
В сей вечной сказке
Есть только мы с тобой вдвоем,
И лаской нежной…
Мы жизни наши вновь сплетем.
Иди на звуки,
Я жду тебя, любовь моя…
И паутина
Соединит наши сердца.
Танец был прекрасен. Но… Что то было не так. Эта песня, была словно не настоящей, и любовь и страсть, которую Олег ощущал в каждом движении своей партнерши по этому сказочному танцу, все более и больше казались ему странной, неумелой подделкой, неуклюжей приманкой для наивных простаков. Все сильней и сильней в его душе разгорался злой, черный огонь протеста, - демоны не могут быть марионетками! - так можно было бы высказать его ощущения на словах, если бы он удосужился выразить их вслух. И все же, прерывать эту песню было рано… Пока рано… И меч продолжал покоиться в ножнах.
Ты страстен, милый
И твой прекрасен смертный час,
Любви под силу
Объединить навеки нас
Но черным ядом,
Отравлена моя судьба
Прошу, не надо…
Быть может, сможешь избежать…
Поцелуй был сладок. Затем, нежные губы скользнули ниже, легкая, совсем не сильная боль кольнула шею и дикий, ни с чем не сравнимый вопль боли, разнесся над разнесся над зеркалом ручья. Отскочившая от Олега девушка отчаянно терла лицо, словно стирая попавшую на неё кислоту. Вот только, никакой кислоты там не было, - лишь черная, густая и вязкая кровь демона пузырилась на побелевших губах. Губах? Полно ли? Нежная кожа, изменялась. Та, кто еще совсем недавно выглядела как прекрасная девушка, превращалась в нечто непонятное, и отнюдь не такое привлекательное. Острые жвала выступили из невероятно широко, не по человечески раздвинувшегося рта. Восемь длинных мохнатых паучьих лап, приподняли тело, еще не до конца утратившее человеческие очертания, и холодным блеском сверкнули фасетчатые глаза.
А музыка все звучала, вот только, Олег уже перехватил мелодию и не обращая внимания на огромную паучиху, с угрожающим шипением двинувшуюся в его сторону, начал петь сам.
Ты моя дева,
Сгораешь в злом танце,
На огненной лаве крови моей
Бархатной смертью, крадущейся ночью
Ты обернулась во мраке теней.
Но не сломить тебе сладостным ядом,
Меч, что калился в адском огне.
Ты погибаешь, теряя проклятье,
Горестно плачут обрывки теней.
И, видимо, было в этой песне, в этой магии сила, потому что ярким огнем, вспыхнула мерцающая на жвалах черная кровь и с тонким вскриком, совершенно не подходящим для монстра, паучиха отпрянула в сторону. Отпрянула и вдруг, внезапным прыжком бросилась на Олега.
Легко отпрянув, он мгновенно завершил преобразование и длинные когти демона полоснули по мягкому брюху, а ядовитые жвала его противника лишь бессильно скользнули по твердой демонической чешуе.
Но корриган, и не думала сдаваться. Тихий свист-призыв и шорох множества лапок заставил Олега насторожиться. Пауки лезли отовсюду. Из глазниц старых, побелевших черепов, ‘украшающих’ беседку, из густых камышей, из щелей между костями…
- А вечер перестает быть томным, - ухмыльнулся демон, обнажая острые клыки, и встряхнул головой. Тонкие змеи, бывшие его волосами, упали на пол, и стремительно поползли к набегающим насекомым, злобно шипя и посверкивая холодными глазами.
- Змеи против пауков, - ты не находишь, что это символично, дорогая? Интересно, кто победит? Я ставлю на своих питомцев! - зло и весело заявил Олег своей противнице, обнажая меч, и настороженно следя за каждым движением пятящейся паучихи. - Ну что, раунд номер два? И, коротко взмахнув крыльями, он атаковал, расплываясь в вихре ударов.
- Эх, люди, люди… - спустя тридцать секунд, отскочив подальше, чтобы передохнуть, заявил Олег, рассматривая свой меч. - Что ж вы такое непрочное оружие-то куете? - сокрушенно вздохнул он. Мощный панцирь, прикрывающий всю верхнюю часть тела паука, стал непосильным испытанием для заточки его меча, и ныне, грозное некогда оружие могло использоваться разве что в виде дубинки.